Протоиерей Димитрий Струев широко известен как интереснейший блогер, публицист, руководитель молодёжного отдела Липецкой епархии, настоятель липецкого храма в честь иконы «Взыскание погибших», в неразрывном единстве с которым действует молодёжный культурный центр «Экклезиаст». Трудно представить, как батюшка, отец девятерых детей, находит в себе столько сил и энергии на все эти виды деятельности. Говорить в интервью о себе напрочь отказался, подкрепляя отказ фирменной острой самоиронией. Наша беседа происходила в Одессе — столице юмора, и разговор логично вошёл в русло тематики юмора, смеха, радости. Батюшка — противник всякого официоза: беседовали в обыкновенном одесском дворике, сидя на лавочке, вокруг кружили играющие дети — не лучший ли фон для разговора о радости и смехе?

— Богословы и философы уже много столетий пытаются найти ответ на вопрос: почему Христос никогда не смеялся? У Аверинцева есть удивительное толкование: «Христос не смеялся потому, что смех — это вздох внезапного освобождения, а Он всегда свободен». А как вы думаете, каков механизм освобождения смехом?

— Смех — это реакция на несоответствие каких-то явлений друг другу, реакция на некую дисгармонию. В Царстве Небесном не будет нужды в смехе, поскольку это будет царство абсолютной гармонии. Это может показаться скучным: как так?! Но там будут радости другого плана. Если смех — это лекарство от несоответствия, то лекарство может радовать только тогда, когда есть что лечить. Если нет необходимости в исправлении, то и лекарство бессмысленно. Я именно таким образом понимаю слова Сергея Сергеевича Аверинцева о том, что Христос всегда свободен. Смешно, когда какие-то серьёзные вещи подаются в игровой форме. Смешна пародия, потому что мы видим частичное соответствие одного явления другому, и вот эта неполнота соответствия вызывает смех. Смешна путаница, потому что в ней несоответствие, нестыковка, несовпадение — а в абсолютной гармонии нет места нестыковкам.

— Многие говорят о чувстве юмора Бога. Как-то один современный старец на вопрос, обладает ли Бог чувством юмора, ответил: «Посмотрите на гиппопотама и жирафа, и вы убедитесь, что обладает». Всё Писание пронизано тонкой иронией: достаточно вспомнить знаменитые высказывания Спасителя про бревно в твоём глазу (Мф. 7, 3–4), игольное ушко (Мф. 19, 24) или эпизод с громогласными, порывистыми братьями Иаковом и Иоанном (сыновьями Зеведея), которых Христос в шутку прозвал «сыновья грома» (Мк. 3, 17), и др. Что это за Божественная ирония?

— На ваш вопрос я отвечу длинной историей... Точнее, ответом послужит лишь её фрагмент, но она прекрасна полностью. У этой истории есть предыстория, хотя она совсем не смешная. В городе Воронеже жила девочка Наташа. Девочку в каком-то совсем мелком, подростковом возрасте привели лечиться к какой-то бабке. Бабка занялась своей народной магией. Лечила, лечила, затем стала пристально всматриваться в девочку: «Я вижу, тебя Господь готовит. Если ты к 22 годам замуж не выйдешь...» Она не договорила и, продолжая бормотать: «Я вижу, что тебя Господь готовит...», — принялась девочку душить по-настоящему. Бедная Наташа в шоке еле отбилась от этой бабушки. И на время почти забыла об этом эпизоде. Лет эдак в 15–16 девочка оказалась в секте кришнаитов. Это было около 1990 года, когда в Советский Союз хлынули всякие «проповедники», в том числе и восточных религий, квазирелигий. Она попала под обаяние проповедников Общества сознания Кришны. И была не только принята в общину, но и дала обеты, аналогичные монашеским. Там есть также степени посвящения, как у нас «рясофор — мантия — схима». Она была «рясофором» кришнаитским: носила тройные кантхималы (деревянные бусы на шее) и ещё какие-то атрибуты, соответствующие её кришнаитскому «иночеству». При посвящении ей дали имя: Тулусе Махарани Деви Даси. Подвизалась Тулусе в своём кришнаитстве около 7 лет. Наступило то время, когда в России готовился закон «О свободе совести». И вот «альтернативные» религиозные объединения усмотрели угрозу в Русской Православной Церкви, которую они подозревали в лоббировании этого закона, и начали налаживать между собой экуменические контакты с целью совместной борьбы против Православия. Это было неофициально — просто «альтернативно верующие» стали между собой как-то общаться и обсуждать проблему. В этом обсуждении Тулусе Махарани Деви Даси активно участвовала, со своим ещё достаточно юным пылом она оказалась вовлечена в переживания по поводу этой «угрозы». Однажды она решила с самими православными поговорить, выяснить, что они про себя думают, почему что-то имеют против тех «людей доброй воли», которые верят не так, как они. И она решила втереться в доверие и попытаться понять православных «изнутри». Представители Церкви в глазах обывателей — это кто? Монашество плюс прочее духовенство. Со священником говорить она для себя не считала возможным: у неё с детства сохранилось воспоминание о пьяном священнике, который за отпевание её бабушки требовал больше денег, а потом жадно вгрызался в курицу на поминках. При прочих деталях её воспоминаний надо иметь в виду, что любой кришнаит знает: если человек ест мясо, то он с духовностью не может иметь ничего общего. В результате в глазах нашей героини священники — это страшное лицемерие, игра в духовность при её полном отсутствии. Поэтому она не могла поговорить со священником — это было ниже её достоинства. Однако Наташа узнала, что монахи не едят мяса. И она решила: почему бы не пообщаться с монахами? Самый популярный для тех мест монастырь — Задонский. Тогда это ещё была единая епархия — Воронежско-Липецкая. И вот Наташа, она же Тулусе, поехала в Задонск, примкнула к какой-то экскурсии. Там стали рассказывать о жизни святителя Тихона Задонского. Оказывается, хорошим человеком был святитель Тихон, почти настоящий кришнаит, разве что не знал, что Господа зовут Кришна, хотя и жил по кришнаитским заповедям, подумала она. Прониклась она к нему уважением и ничего плохого не увидела в том, чтобы, как все, приложиться к мощам. Подошла к раке, которая была открыта, приложилась непосредственно к мощам и почувствовала, как по ней пошла какая-то физически ощутимая волна, чем-то напоминавшая слабый удар тока, только это был не ток. Потом ей очень трудно было описать свои чувства, но, по крайней мере, это было нечто физически ощутимое. И она, поднимая голову от раки с мощами и спускаясь со ступенек возвышения, на котором находится рака, пошатнулась, однако не упала. Она отошла от раки с ощущением: что-то неуловимое в ней изменилось. Наташа вдруг испытала иррациональное сомнение в правильности своего духовного выбора: так ли она молится? так ли она живёт? всё ли у неё в порядке в духовной жизни? Она сама не поняла, откуда у неё эти мысли взялись. Девушка развернулась и уехала из Задонска назад, потому что поняла, что не надо никому втираться в доверие и выяснять, почему православные такие «сволочи». Надо сначала с собой разобраться. И вот она начала молиться: «Господи! Творец! Создатель, Тот, Кто меня создал! Откройся мне! Дай знать, как Тебя правильно зовут. Научи, как Тебе молиться... Дай мне знамение! Дай мне знак!» Проходит неделя, другая. Она пытается медитировать в ашраме, но статуя Кришны не вызывает у неё никаких благоговейных чувств. Вроде бы всё родное и знакомое, вокруг друзья по вере, с которыми она столько лет вместе, всё вроде бы своё, но — совершенно неродное, чуждое. Наташа не понимает, что происходит, её пытаются как-то утешать, но ничто не помогает. Откуда-то из детства она вспомнила чьи-то слова о Божией Матери. Удивительно, кришнаитка решила помолиться Богоматери: «Но Ты-то человек, Ты поближе, Ты должна меня услышать и понять... Дай мне знамение!» После того, как вечером она перед сном всё это проговорила, она во сне видит икону: стоит перед образом с теми же самыми словами («Божия Матерь, дай мне знамение!»). Она детально запомнила икону, хотя никогда не встречала образ такой иконографии — Богородица с поднятыми руками, какие-то святые по краям, Младенец в круге. Наташа удивилась, что какая-то странная икона ей пригрезилась. Утром пошла на рынок за продуктами, увидела там людей в монашеской одежде и обратилась к ним: «Вот у меня такие-то и такие проблемы. Может быть, вы мне что-то подскажете...» — «Мы люди духовно неопытные, неграмотные, грешные, но есть в нашей Курской Коренной пустыни старец Иоанн (иеросхимонах Иоанн (Бузов), воспитанник архимандрита Серафима (Тяпочника)) — приезжай, он тебя вразумит». Она это восприняла как указание свыше. Отправилась на вокзал, доехала до Курска, от Курска — до Курской Коренной пустыни, вошла в храм и увидела икону — эта была Курская Коренная икона, та самая незнакомая ей ранее икона из сна. Но только во сне не было на этой иконе надписи, а наяву она была большими буквами — «ЗНАМЕНИЕ». Отец Иоанн сказал ей: «Ты принесла Богу обет, хотя ты Его и не знала, — не отрекайся от этих обетов. В миру тебе делать нечего. Оставайся в монастыре, где тебя Господь призвал к Православию». Хотя это мужской монастырь, там есть корпус, где временно живут насельницы женского пола. И вот она не была прихожанкой ни одного дня, она из секты сразу попала в послушницы, через некоторое время её постригли. Сейчас её зовут монахиня А. Для меня эта история является исчерпывающим ответом на вопросы: «Есть ли у Бога чувство юмора? Или у Божией Матери?». Кстати, я потом долго думал, почему же не было отклика, когда она недели две кричала в голос: «Господи, дай мне знамение!» Почему Творец не откликался, а как только она обратилась к Божией Матери, сразу возникла цепочка чудесных событий? А потом я понял, что сама мысль в сознании кришнаитки молиться Богоматери — это и был ответ Господа на её просьбу о вразумлении знамением.

— Читая жития святых, даже старцев-аскетов, поражаешься, что они не чужды были чувства радости жизни, вкуса жизни, часто шутили (например, старинная легенда об апостоле Иоанне, играющем с куропаткой, или современные воспоминания о старце Силуане, любившем «чай с вареньем»). Получается, чувство юмора и радости необходимо в духовной жизни как спасательный круг, не позволяющий погрузиться в пучину уныния? Радость как жест благодарности?

— Я думаю, радость самоценна и самодостаточна. «Радость как форма спасения от уныния» — ну, это из серии: «Бог как средство спасения от сатаны». Это всё-таки определение, которое далеко не исчерпывает понимание Бога. Я помню, в моём детстве в родном городке у железнодорожного переезда была табличка: «Нормальное положение шлагбаума — открытое». Так вот радость — это нормальное положение шлагбаума, человека, как его Бог задумал. Падение этого «шлагбаума», соответственно, будет грехопадением. Радость — это то, к чему мы призваны.

Но я бы здесь не стал путать радость и смех. Смех — это, как мы говорили, выход из некой дисгармонии.

— Как провести грань между злым и добрым юмором? Что является индикатором пошлости в юморе, иронии? Ведь, например, шутки юродивых были весьма обескураживающими...

— Грань между злым и добрым юмором? Наличие или отсутствие любви — вот единственный критерий. По поводу чувства юмора... Здесь важно ещё некое чувство вкуса присовокупить в качестве критерия. Понятно, что человек, имеющий в себе любовь подлинную, не будет похабничать, но всё-таки понятие пошлости с понятием вкуса как-то связано, а не только с понятием любви. Мне очень нравится у Натальи Леонидовны Трауберг эпизод из её общения с неким ксёндзом, отцом Станисловасом, к которому с лёгкой руки Натальи Леонидовны массово стали ездить её знакомые, ищущие Бога: «Я только скажу, не удержусь, что после себя искатели истины с московских кухонь оставляли ужасный беспорядок, который патер именовал „хтоническим хаосом“. Он был человек необыкновенно аккуратный и потом часами убирал за продвинутыми визитёрами. В отчаянии Добровольскис повторял: „Научи ребёнка туфельки ставить ровно!“» Пошлая шутка — это неумение в юморе «туфельки ставить ровно».

Беседовала Анна Голубицкая