Есть в родословных что-то непобедимо-притягательное. Люди желают знать, кто были их предки. Они не хотят оставаться без роду, без племени; наверное, чтобы не выпадать из некоего контекста: они искали своей записи родословной, и не нашлось ее, а [потому] исключены из священства (Ездры 2, 62).
Зная же записи родословной, можно найти своих — ведь человеку свойственно искать своих. «Свои» — совсем короткое, но такое волнующее, такое емкое слово. Тот, кто не знает пароля, на окрик часового «Стой! Кто идет?», с надеждой отвечает «Свои». Потому что по уставу положено стрелять, а по человечеству стрелять по своим — невозможно. Ведь свои же, свои!
Однако времена нынче рыночные. А рынок такая штука, которая любые свойства человеческой природы рассматривает как товарную нишу. И у нас уже сформировался рынок соответствующих услуг. Частные компании предлагают всем платежеспособным генеалогические изыскания. За солидную мзду дотошные люди перероют архивы, музеи, энциклопедии, словари и календари — все, что сохранило имена, даты и портреты. Айтишники подтянулись и предложили специальное программное обеспечение — конструкторы генеалогического дерева. Каждый может на своем рабочем столе посадить родословное дерево и, по мере поступления информации, отращивать ему корни, ветви и даже плоды. И пусть эти плоды — заслуга далекого предка, пусть даже заслуга вроде «знаменитой ошибки в одну копейку в балансе государственного банка». Но тут соль в чем — ведь я уже не просто так. Я — потомок славных предков. Я — наследник их достижений.
Ну да ладно, пусть себе чтит память славного предка, в конце концов, дело достойное, — память. Однако эта память имеет значение не только для потомка. Люди почему-то готовы благоговеть не перед одними лишь гениями, но и перед любыми носителями великих имен, независимо от того, насколько эти носители похожи на гениального предшественника. Этим свойством человеческой натуры ловко пользовался Остап Бендер, выдавая себя за сына лейтенанта Шмидта (имени которого Остап даже не знал), ведь «все дело в том, какой отец». И Остап был не одинок: в стране действовала целая каста жуликов: «фальшивые внуки Карла Маркса, несуществующие племянники Фридриха Энгельса, братья Луначарского, кузины Клары Цеткин или на худой конец потомки знаменитого анархиста князя Кропоткина».
Вот она — магия имени в действии. Волшебники в мире Гарри Поттера боялись произносить имя Волдеморта; люди в немагическом мире преклоняются перед наследниками имен славных, но давно почивших гениев. Или даже здравствующих — администраторов, судей, прокуроров, депутатов, министров...
Но что греха таить — есть, есть в родословных что-то непобедимо-притягательное. И люди нанимают детективов, историков, архивариусов и делопроизводителей и ставят задачу. Чьих я буду? Не Рюриковичи ли мы? Что, нет? Как жаль...
Но сегодня это дело поправимое. Бумага все стерпит, а расходы будут оправданы. Специалисты за скромную плату изготовят любые документы. Фальшивый правнук погреется в щедрых лучах незаходящей славы великого, но совершенно постороннего «прадеда». Ведь все согласны, что «Кровь! Кровь — великое дело». Это, кажется, Воланд говорил...
Впрочем, не все одним миром мазаны. Кто-то кропотливо создает музеи своих великих предков. Кто-то всячески избегает нещепетильного использования увенчанного лаврами имени. А некоторые признанные гении ведут самый скромный — для общества предосудительно скромный — образ жизни. Не будем судить, исключения ли это из правила или наоборот.
Но хотелось бы сделать некий акцент. Кое-что напомнить. Какими бы длинными и прихотливыми или, напротив, короткими и прямыми ни оказались ветви генеалогических древ землян, начало у всех них одинаково. Это начало роднит нас со Спасителем, Который по утверждению евангелиста Луки, был ... Адамов, Божий (Лк 3, 23-38). И вот об этом следует помнить, почитая настоящих или фальшивых предков или забывая их. Такое родство дорогого — самого дорогого — стоит. Ведь только благодаря ему у нас будут хотя бы некоторые основания там, у последних врат, из-за которых воззовет Архангел «Стой! Кто идет?», с робостью, благоговением и надеждой ответить: «Свои».
