«Церковную ограду нелегко перелезть», — сказал один мудрый духовник. В том смысле, что часто прийти к Богу нам мешают какие то страхи, сомнения, лень, гордость. Но бывает, про всё это некогда думать. Ты просто встаёшь и идёшь.
Случай этот произошёл со мной в год окончания школы. Летом я собирался подавать документы в медицинский университет. Не скажу, что горел желанием выучиться на врача — по правде говоря, я тогда вообще не знал, кем хочу стать. Но вот где учиться, мне было не всё равно. Как настоящий «домашний» мальчик, я не очень то стремился выйти из под родительской опеки и уезжать надолго и далеко от дома не имел никакого желания.
Стать медиком мне советовала мать. Она считает работу врача востребованной, престижной, по настоящему интеллигентной, что ли. И я решил прислушаться к её совету. В Херсоне медицинских вузов не было, поэтому выбрали ближайший — в трёх часах езды от родного города, в Одессе. Собрали и приготовили документы, дело оставалось за малым: отвезти их в приёмную комиссию. Отец взял отпуск, чтобы мы могли спокойно съездить в Одесский мединститут.
Ехать решили в будний день: среди недели трассы менее загружены. Утром встали пораньше, легко позавтракали, собрали всё необходимое, ещё раз проверили документы. Оделись. Мама сказала: «Положи в нагрудный кармашек иконку святителя Николая». Была у меня маленькая ламинированная иконка Николая Чудотворца. Она и сейчас занимает почётное место в моём домашнем иконостасе. Не помню, как у меня появилась, думаю, родители подарили, но когда и по какому случаю, сказать не могу.
В то время я был скорее неверующим, так сказать, номинальным христианином — вроде как и крещёным, но имеющим крайне размытые представления о Христе и христианстве, о Церкви и таинствах. В храме бывал, только когда родители с собой уговорят пойти, на большие праздники. Да и то, как бывал: пришёл, свечку поставил, перекрестился, поклонился и ушёл, даже не помолившись толком. Признаюсь, и молитв тогда никаких не знал. Так и жил себе, не задумываясь ни о вере, ни о Боге.
Но иконку в то утро в нагрудный кармашек положил. Помнится, даже перекрестился перед этим и приложился к образу святителя.
Присели «на дорожку». Посидев с полминуты, отец сказал: «Ну что ж, едем. С Богом!». Мы вышли и направились к машине. Вдруг мной овладело какое то странное чувство. Я никогда не отличался развитой интуицией, но ощущение, что может произойти что то непредвиденное, ожидание необъяснимой угрозы буквально легло на сердце.
С выездом на трассу мрачные предчувствия, которые я списал на тревожное ожидание подачи документов в университет, постепенно развеялись. Машина плавно катила по дороге навстречу взрослой, самостоятельной жизни в чужом городе.
Проехали Николаев. За ним дорога стала значительно хуже: магистральное шоссе с двумя полосами в каждом направлении и хорошим гладким асфальтом сменила узкая, разбитая, местами напоминающая стиральную доску трасса. Да и машин, несмотря на будний день, оказалось довольно много. Приходилось подолгу тянуться за какой нибудь перегруженной фурой, не имея возможности обогнать её. Затем выруливали из за неё на «встречку» и нагоняли упущенное.
Так продолжалось с полчаса, пока не произошло совершенно необъяснимое событие, коренным образом изменившее весь ход моей дальнейшей жизни. Но обо всём по порядку.
Мы еле еле тащились за длинным автопоездом. Наконец отец решился на обгон. Дорога в этом месте шла немного в гору, и дальность обзора была снижена. Не обнаружив на доступном глазу расстоянии ни одной машины навстречу, отец придавил педаль газа. Всего через несколько секунд обгон уже мог успешно завершиться, как вдруг навстречу нам выскочил джип. Избежать лобового столкновения можно было, лишь съехав на обочину. Отец круто рванул руль влево и направил машину на идущую вдоль трассы грунтовку.
Но такое же решение принял и водитель джипа. Так через считанные мгновенья наши авто, запоздало скрипя тормозами, на бешеной скорости столкнулись лоб в лоб...
Голова моя была в тумане. Все эти несколько мгновений до и во время аварии казались каким то сном. Я совершенно потерял чувство реальности и пришёл в себя только услышав стоны родителей: вдавленного в кресло, придушенного подушками безопасности отца и разбитой на заднем сидении матери. Вид нашей машины был ужасен: кузов смяло в гармошку, стёкла потрескались и кое где повыпадали, колёса вырваны из стоек и неестественно повёрнуты. Транспортное средство превратилось в груду металлолома.
Я освободил отца и с радостью услышал, как сзади заговорила мама: все были живы. Выбравшись из машины, джипа я не увидел. Осмотревшись, ужаснулся — он улетел в кювет и лежал на крыше. На обочине останавливались очевидцы и некоторые проезжающие. Они помогли водителю и пассажирам джипа выбраться наружу — там тоже все оказались живы. Кто то вызвал скорую помощь и милицию.
Когда приехала «скорая», маме сделали уколы, вероятно, обезболивающие, и предлагали отвезти в больницу, так как состояние её действительно было тяжёлым, как и у некоторых пассажиров джипа. Она отказалась: к тому времени мы уже дали знать о случившемся нашим друзьям, и они выехали на место происшествия, чтобы оказать необходимую помощь, забрать нас и отвезти домой в Херсон.
Отец, пересиливая боль от ушибленных рёбер и других травм, общался с водителем разбитого вдребезги джипа и сотрудниками автоинспекции. На меня как то мало обращали внимания, и лишь спустя время, при опросе свидетелей, ко мне подошли и поинтересовались, что же здесь произошло. Каково же было удивление вопрошавших, когда они узнали, что я не очевидец, а участник ДТП! Они не могли поверить, что у кого то после такой аварии не осталось ни синяка, ни царапины. «Ну, вы просто счастливчик!» — только и сказали мне. Действительно, тогда как все пострадавшие получили серьёзные травмы, восстановление после которых заняло последующие несколько лет, я оказался абсолютно невредим. Но было ли это просто везением?
Смутно помнится мне весь тот день: как дядя отвозил нас с мамой в больницу, а потом оттуда уже поздно вечером домой. Как мы с трудом поднялись к нам на третий этаж, поужинали и ждали возвращения отца из ГАИ... Воспоминания как то смазались, стёрлись из памяти, оставив по себе лишь неясные образы. Но поздним вечером я вдруг вспомнил об иконке святого Николая в нагрудном кармашке моей рубахи. Спохватился и достал образ. Святитель смотрел на меня кротким, умиротворяющим, полным любви и участия взглядом. Я перекрестился и поцеловал икону: мне как то сразу стало совершенно ясно, что меня и всех нас сегодня от верной гибели спас именно он, Чудотворец. Лишь благодаря его святому заступничеству я вышел целым и невредимым из страшной аварии.
Сердце моё переполнили какие то новые для меня чувства. Я ощутил такое благоговение, такую благодарность Богу и Его святому угоднику, и в то же время стало ужасно стыдно за то, как жил раньше...
В тот вечер я впервые горячо помолился. А события ужасного дня стали отправной точкой моего сознательного прихода в Церковь.
