Представьте себе, что вы тонете и потеряли последнюю надежду на спасение, но вас внезапно схватили за обе руки и вытащили. Конечно, если мотив вашего приключения не был суицидальным, вы будете безмерно благодарны своим спасителям. Когда я сам тонул в омуте разнообразных неформальных движений — панки, хиппи и т. п. — такими спасителями для меня стали Фродо Бэггинс из Хоббитшира и Гарри Поттер из Хогсворда, за обе руки тянувшие нас, «неформалов», вверх, к чему-то высшему, нравственному, к какой-то более-менее устойчивой мировоззренческой платформе. Однако вдохнул жизнь в мою омертвелую душу, безусловно, Христос, уже внутри церковной ограды.

Фродо Бэггинс и Гарри Поттер уже остались позади, а впереди — идеал бесконечного духовного совершенства, предложенный христианством. Однако, когда бестактно, не разобравшись, необъективно осуждают того, кто когда-то по Промыслу Божию спас вашу жизнь, возникает желание объясниться, ведь «приговоры» звучат из недр церковной среды. От тех, кому Христос заповедовал: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари (Мк. 16, 15). И часто мы идем к этой «твари» с кнутом необдуманной критики, забывая, что, «забраковав» современную культуру, мы отбираем последние крохи, поддерживающие духовное существование современника за церковной оградой. Ведь есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10, 16).

Голос Пастыря был кроток и смирен. А нетерпим Он был скорее к нам, нерадивым христианам, которые знают истину и продолжают жить, как жили. Ведь кому больше дано, с того больше спросится. Если же нам, христианам, дано проповедовать Евангелие и нас не слышат, то, думаю, не стоит винить в этом Толкиена и Ролинг, которые подарили детям сказку. Проблема заключается в том, что мы не можем, потому что не хотим дать ничего взамен.

Христос жил со Своими учениками, и Его слова следовали из Его жизни. Как говорил Варсонофий Великий, «Лучше дело без слова, чем слово без дела». Потому стоит рассердиться на себя, ведь «если б мы были истинными христианами, то весь мир стал бы христианским», — сказал Блаженный Августин. Отсюда становится понятно, что мы проповедуем Евангелие всей твари всей своей жизнью. В той безблагодатной среде Ветхого Завета, которая не осталось в прошлом, а существует по сей день вне ограды Церкви. Это мир мифологических представлений и философских концепций, о котором свт. Ириней Лионский говорил, что если для евреев ступенью ко Христу были Тора и пророки, то для язычников эту функцию выполнили философы. И как одни не слушали пророков и не узнали Мессию, так и другие не слушали философов и потому не приняли Христа.

Не скажешь, что человечество не жило по совести до христианства, как и сегодня, вне христианства. Древние философы-эстеты очищали мифологическую культуру Греции и Рима от богов и оккультизма, создавая авторские концепции осмысления человека. Они окультуривали миф, преображали его в этику. И мыслители современности, педагоги, включая Толкиена и Ролинг, говорят на языке мифологии ХХI века, но о простых человеческих ценностях. Это эстеты современности. Исходя из собственного горького опыта поиска истины, не побоюсь сказать словами апостола Павла, что это — детоводители ко Христу.

Позже другой Вселенский учитель Василий Великий в своем труде «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений» показывает как раз путь воцерковления языческой культуры. Он говорил, что не стоит принимать языческую культуру, которая популяризирует грех, но нельзя игнорировать культуру элитарную, в которой «восхваляется добро и осуждатся грех». Мало того, он говорил, что произведения тогдашних Ролингов и Толкиенов (Гесиода, Продика, Солона) — это своего рода проводники к Откровению: «В эту жизнь вводят нас, конечно, Священные Писания, образующие нас посредством учений таинственных; но пока, по возрасту, не можем изучать глубину смысла их, мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зерцалах». Следующие слова отражают само жизненное кредо святителя Василия: «И мы, конечно, должны держаться той мысли, что нам предлежит подвиг, важнейший из всех подвигов, — подвиг, для которого все должны сделать, для приготовления к которому надобно трудиться по мере сил, беседовать и с стихотворцами, и с историками, ... и со всяким человеком, от кого только может быть какая-либо польза к попечению о душе».

Это значит, что когда на экранах кинотеатров или на книжных полках появляется подобная новинка, то прежде чем накладывать табу, стоит ее как минимум прочитать и, может, даже порадоваться, что появился прекрасный случай поговорить о Христе.

Мой знакомый батюшка говорил, что крест христианина постинформационной эпохи — это знание. Однако и тут необходима рассудительность. Ведь если блаженному Иерониму Господь послал видение, в котором осуждал его увлечение Цицероном, то Дионисия Александрийского благословил на чтение языческих авторов ради пользы других. Все познавайте, доброго держитесь, — говорит апостол Павел.

Именно по такому принципу смотрит телевизор один мой православный знакомый вместе со своим сыном. «Вот видишь, — говорит он, — ты обижаешься, что тебя не взяли в спецкласс по математике. Гарри, когда ему предложили в Хогсворде идти в престижный „Слизерин“, где его ожидала блестящая карьера, ведь он принадлежал к роду магов, — выбрал другой путь, путь кропотливой работы над собой в „Гриффиндоре“, где его ожидали насмешки и унижения за его дружбу с маглами (простыми людьми). И это тот путь, на который звал нас Христос, сказав: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою (Мк. 10, 41-45). И не надо пугаться слова „маг“, ведь именно так пишется в греческом оригинале Евангелия слово „волхв“ — „магос“. Ученый с мировым именем Дж. Фрезер, изучавший мировые религии, говорил, что магами у древних народов и племен назывались люди, занятые рациональным познанием окружающей среды. Однако была другая категория людей, которая, пользуясь авторитетом этих древних ученых, торговала фальшивым, оккультным знанием. Это предки нынешних экстрасенсов, „уфологов“, НЛП-истов>»... К рождественской колыбели в Вифлеем Господь привел «магос» — предков наших ученых, которые, по слову свт. Иоанна Златоустого, являются языческими пророками. Есть мнение, что трудный путь волхвов — это путь знания и сомнения, который ведет к простоте веры намного дольше, чем быстрый и удобный путь пастухов.

Сама Ролинг полемизирует с оккультизмом, протестует против него, ведь девиз истинного мага, который звучит из уст профессора Дамблдора, противоречит основному принципу оккультизма: «способности определяют силу, а сила дает власть». Однако профессор Хогсворда поясняет скромного победителю Гарри причину победы над змеем: «Не способности определяют силу человека, а правильный выбор. Если ты выбираешь добро, то магия тебе помогает, если же нет, то она бессильна помочь тебе». Почти то же самое говорил преп. Иоанн Лествичник, предупреждая, что когда змей-искуситель отошел от тебя, не стоит думать, что ты победил его; это значит, что Сильнейший стоит возле тебя, и диавол боится Его.

Напомню, что в конце книги «Таинственная комната» Гарри борется со змеем не за свою жизнь, а за жизнь друга, ведь нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Тут очень глубокий символизм. Змей, как известно, это символ искушения, зла, диавола, ион почти побеждает Гарри, но в последний момент его спасает Феникс, бывший у ранних христиан символом Христа, и вместе они побеждают змея. Вера, надежда и жертвенная любовь совершили здесь свой полный оборот. И как иначе сказать про Христа и Его учение в безрелигиозном обществе, я не знаю.

И если ребенок попробует реализовать в своей жизни принцип Гарри, можно только радоваться. А про всякие магические «штучки» можно сказать: «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок».

Я тоже когда-то мечтал иметь скатерть-самобранку. Ничего, кроме аппетита, она у меня не вызывала. Это тоже сказка, которая без магии перестает быть сказкой. Магия — это средство, красивая обертка, которую можно выбросить, но за которой скрывается глубокая мораль. И нужно ставить четкую грань между сказочной магией и оккультной практикой Папюса, Кроули или Дона Хуана. Роулинг как опытный педагог противопоставляет классическую педагогику в образе Гермионы, подруги Гарри, оккультной по типу Вальфдорской педагогике Штайнера или Щетинина, где знание дается через подключение к космосу и астральных энергий. Ведь Гермиона получает знания кропотливым трудом, и это конкретное знание проявляется только там, где нужно выручить друга. Тут знание ставится в зависимость от морали. Ведь змей-волшебник Волан-де-Морт при всем своем могуществе признается, что не может одолеть Гарри, потому что его сердце бережет любовь матери. И даже морали дается некоторое преимущество перед знанием. А как еще современнику рассказать о силе материнской молитвы? И если в «Царевне Лягушке» и «Коньке-Горбунке» магия применяется для удовлетворения собственных потребностей, то у Гарри Поттера она действует только там, где нужно проявить жертвенную любовь. Я уверен, что если б снять современными кинематографическими способами «Змея Горыныча», некоторые еще и не так бы за волновались, обвиняя эту сказку в магизме. И для того, чтоб не делать необдуманных выводов, вспомним слова блаженного Августина: «В главном — единство, во второстепенном — разнообразие, во всем — любовь».