500 лет назад никто не слышал об Америке. 240 лет назад никто не знал, что такое США. По европейским меркам, у такой юной страны ещё всё впереди. Однако нация, возникшая на новом континенте, хотя и выросла из европейцев, решила кроить себя только по своим собственным, по американским меркам. Может быть, именно в этом наша с ними схожесть: мы, как и они, отличаемся от всего прочего мира.
За железным занавесом
Кто жил в Советском Союзе, особенно в небольшом городе, тот хорошо помнит, какое ликование вызывало появление на улицах иномарки. Обычно это бывали старые, громоздкие рыдваны — «настоящие» иномарки, родом из-за железного занавеса, или что-то поновее и попроще, типа «юго» или «трабанта». Но для нас, привыкших к ограниченному набору марок и неизменности дизайна, это было что-то из ряда вон, что-то невозможное, сказочное. Одно слово — иномарка!
А иностранцы тогда встречались реже, чем иномарки. Потому неудивительно, что слово «иностранец» для людей с советским прошлым звучало синонимом к «экзотический», «странный» — короче, не такой, как мы. Помните, как у Михаила Булгакова: «Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нёс трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой. Словом — иностранец».
Мы знали, что где-то там обитают немцы, французы, американцы, англичане, финны и бразильцы. В той же степени мы были информированы об африканских слонах, львах и носорогах. Это была реальность учебника истории или фантастического романа.
Личное знакомство
Когда железный занавес и Советский Союз рухнули, началось наше знакомство. Туда поехали наши «мозги» и рабочие руки; сюда потянулись миссионеры и проходимцы. Хороший обмен...
Европа оказалась вдруг совсем рядом, сразу за нашей западной границей. Как ни странно, но США оказались ещё ближе. Большинство знакомых мне в Киеве иностранцев — именно американцы. На втором месте, с сильным отрывом, — немцы. И тем, и другим очень нравится в Украине.
Если оценивать нашу готовность к контакту с иностранцами по доле фильмов той или иной страны в нашем прокате, то мы должны быть лучше всего готовы к общению именно с гражданами США. Мы же всё о них знаем...
Реальность оказалась намного ближе к восприятию советского человека, чем к созданным кинематографом образам. Когда я впервые увидел N, то сразу решил, что он — иностранец и, скорее всего, американец. На нём были носки разного цвета; глубокий январский снег попирали теннисные туфли.
Но на этом «странности» и закончились, однако не закончились отличия. Американец действительно оказался не таким, как мы, и не таким, каким рисует его родной кинематограф. А благодаря тому, что я довольно часто и подолгу бывал за границей, мне было легче сделать некоторые обобщения и выводы об иностранцах вообще и американцах в частности.
В многообразии единство
Общество напоминает слоёный пирог. Его слои называют классами, стратами, группами — как кому нравится; но отрицать наличие этих «слоёв» бессмысленно. События русской и советской истории привели к тому, что в нашем «пироге» слоёв оказалось намного меньше, чем в «пироге» тех стран, которые без революционных потрясений существовали столетиями. Каждый слой — носитель своеобразной культуры, философии, идеологии и традиций. Слои пронизывают некие идеи, объединяющие их в единый «пирог». И в этом сила такого многослойного разнообразного общества — в нём циркулирует, взаимодействуя, множество идей, а внешним вызовам оно противостоит единым фронтом. Не случайно на долларе — чем не символ Америки? — красуется девиз «В многообразии единство».
Наши путешественники довольно часто совершают одну и ту же ошибку — они принимают один слой общества за общество целиком. Потому об Америке ходят такие противоречивые рассказы. Один видел там только безработных эмигрантов на «велфере», другой — только безработных афро-американцев на «велфере» и «фудстампс», третий — только зажиточный и воспеваемый нашими вождями «средний класс», четвёртый — только скучных молчаливых фермеров... И эмигрант, и безработный, и «средний класс», и фермер, и многие другие, каждый по отдельности и все они вместе — Америка.
Кроме всего прочего, Америка, как некогда СССР, — очень большая страна. Богатство природных и климатических условий привели к тому, что американцы разные не только по вертикали, то есть по слоям американского пирога, но и по горизонтали, то есть по широтам и меридианам своего континента. Тут есть и патриархальные сельские общины, где соседство — не просто жизнь по разные стороны одного забора, но и степень родства. Есть и ультрасовременные мегаполисы, где миллионы страдают от тесноты и одиночества. Тут, как когда-то в Греции, есть всё.
Частные уроки и геополитические обобщения
Чему меня научил мой американский друг? Это можно назвать уроком «правильного отношения к...». Его отношение к жизни можно назвать созерцательным, а его самого — фаталистом. Принимая участие в разного рода неприятных событиях, он спокоен, словно сторонний наблюдатель: делай, что должен, и будь что будет.
Он также подал мне пример отношения к другому народу. Он никогда не критикует Украину — ведь он здесь живёт, «делает деньги», растит ребёнка. Он никогда не критикует и Америку — ведь это его родина. Однако это не слепота националиста — у него просто нет другой Америки, и вряд ли что-то может изменить это отношение. Если будет нужно, он наденет каску, возьмёт винтовку и пойдёт защищать свою Америку.
Один знакомый британец — почти американец, не так ли? — продемонстрировал совершенно другое понимание геополитической ситуации. По его мнению, Америка и Россия создают планетарные проблемы, а Британия их решает. Ответственный товарищ...
Америка — столица капиталистического мира. Здесь знают цену деньгам, как нигде в мире. В этом её сила и её слабость. Мы были сильнее, пока в нашей системе деньги значили очень мало. Именно поэтому Америка изо всех сил пыталась насадить в СССР капитализм — ведь в такой системе ей нет равных. Те, кто не понял, что мы — возможно, навсегда — ушли с первых ролей, всё ещё смеётся над американцами. Особенно часто достаётся их системе образования. Как мало знают школьники! Какие узкие специалисты выходят из вузов! Ха-ха-ха...
Пока мы смеёмся, американцы считают. Учить многому того, кто собирается мыть машины или тарелки, — выбрасывать деньги на ветер. Специалист, который знает всё, не знает ничего. Это спорные, негуманные, гадкие позиции, но в американской системе всё работает именно так. И мы будем отставать с каждым днём, если в одной системе с американцами будем лелеять другое отношение к этому вопросу. А мы будем — именно поэтому бытует такой штамп, как «загадочная славянская душа». Вряд ли эту загадку можно решить — нашей заботе о душе нет объяснения на языке Америки.
Мой американец тоже вполне по-американски понимает деньги. Однажды он просил у меня профессионального совета, который я по-дружески ему и дал. Но для нас дружба простирается намного дальше, чем для них. Поэтому он не мог не спросить о цене моего совета, а я не мог не возмутиться. В итоге он прислал нам домой огромную корзину разнообразных тропических фруктов...
И чем больше я узнавал моего американского друга, тем отчётливее видел, насколько мы менее приспособлены к жизни «здесь и сейчас», в своей собственной державе... И так радостно думать, что мы чужие в этом времени, хуже которого бывали времена, «но не было подлей»!