Тонкая, точная в наблюдениях, светлая по духу и ироническая по стилю, книга Олеси Николаевой «Ничего страшного» вызывает подлинную читательскую радость. Это чувство возникает при знакомстве с современной литературой не так часто. Особенно в случае с современной православной литературой. Вообще, словосочетание «православный роман» взыскательного читателя скорее насторожит, т.к. зачастую религиозная привязка воспринимается как оправдание, индульгенция несовершенному тексту, его спасительное «зато», как говорят психологи. Замечательные проза и поэзия Олеси Николаевой в этом оправдании явно не нуждаются.
Николаева — поэт, прозаик и публицист, лауреат многих престижных премий, преподает в Литературном институте имени Горького.
И в православном мире она тоже «своя»: была на послушании в Пюхтицком монастыре, позже — чтецом и певчей в подмосковном храме, преподавала древнегреческий язык иконописцам Псково-Печерского монастыря, много помогала московскому Новодевичьему монастырю, даже была водителем его игумении Серафимы. Сейчас Олеся Николаева (в быту — Ольга Вигилянская) — матушка, супруга очень известного в Москве священника о. Владимира Вигилянского. Может, поэтому Православие в произведениях Николаевой — это не искусственно притянутый формат, а естественное дыхание, воздух, которым дышит автор. «Мне кажется, что „православно“ все, свидетельствующее нам о человеке, поставленном перед лицом истины, даже если он от нее отворачивается; о человеке, носящем в себе образ Божий, даже если этот образ исковеркан в нем», — говорит писательница.
О монашестве она также знает не понаслышке. И все же монашеская тема, выбранная автором, из всех церковных тем, вероятно, наиболее трудная, художественно опасная. Она требует необыкновенного творческого и духовного равновесия: с одной стороны — как не впасть в трафаретность, стереотипность образов, чтобы не изобразить их засушенными и картонными, а с другой — как изобразить священников, монахов живыми людьми и в какой мере можно позволить по отношению к ним авторскую иронию или шутку?
Олесе Николаевой удалось справиться с этой задачей блестяще. Герои ее книги вышли очень разными и очень живыми людьми: священники, архиереи и простые монахи, верующие и заблуждающиеся миряне. Описаны они прекрасным, легким, совсем не пафосным языком, без слащавости и излишней многозначительности. Однако веселый и простой, иногда даже лубочный, этот стиль не мешает увидеть высоту и часто драматизм духовных исканий. Может, такая наивно-ироническая авторская манера делает как раз более явным, более рельефным что-то очень важное, о чем обычно говорится серьезным богословским тоном. Это можно сравнить с вышивкой золотом и драгоценными камнями по немного нелепой и трогательной рогожке.
События романа и примыкающей к нему повести связаны с провинциальным Свято-Троицким монастырем (название, конечно, условное). В центре повествования — отношения рассказчицы и ее духовного отца, игумена Ерма, талантливого иконописца, эстета и эрудита, личности масштабной и незаурядной, однако увлекающейся и мятежной. С большим жаром он бросается то в старообрядчество, то в византизм, то в идею объединения Православной и Католической Церквей. Замечательна реакция его духовной дочери, с замиранием сердца наблюдающей за метаниями любимого духовника: ни слова критики или своеволия, только забота и доверие при трезвом понимании его проблем.
Другие образы тоже не менее колоритны и объемны. Иеромонах Филипп, отвоевывающий монастырь у сектантов, — и несгибаемый борец, и послушный ученик старца.
Вроде бы жестокий наместник игумен Нафанаил «отбивает поклончики» за тех, кому эти поклоны сам дал как епитимью. А потом, смещенный и переведенный на работу в курятник, не ожесточается, а смиряется дозела.
Смиреннейший монах французского происхождения Гавриил-Габриэль, в самой глухой глубинке поднимающий женский монастырь, словом и делом проповедующий христианскую любовь, по крайней своей наивности попадающий в разнообразные комические ситуации.
Молодой иеродиакон Дионисий, ученик о. Ерма, — любимый, как признавалась Олеся Николаева, герой автора. Это ему в романе старый схимник говорит замечательные слова о монашестве: «Почему Господь монахов так любит?.. За одно лишь твердое произволение Ему служить. Он позвал — ты пошел, не раздумывая. За то, что хотя бы раз в жизни имел решимость бесповоротно отказаться от мира ради Него. А там дальше — всякое с монахом может произойти: крутит его, вертит, трясет, мнет, гнет, ломает… А без этой решимости мы, монахи, кто? Так только — хорошие ребята, холостяки…»
Вполне реалистично и ярко в романе показаны драматические события, связанные с превратившейся в секту общиной священника Петра Лаврищева.
Сюжет книги (особенно в повести «Ничего страшного») зачастую развивается по законам приключенческого жанра, потому что юмор, ирония здесь не только литературный прием, но и основа необычных причинно-следственных связей, многих вполне серьезных поступков героев.
Олеся Николаева говорит об этом так: «Подлинный юмор на самом деле всегда очень серьезен. Порой он балансирует над страшной бездной, являя разницу между человеческой претензией и подлинностью, личиной и лицом: гордый, льстивый, тщеславный, чванливый, жадный человек еще и смешон. Ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды, а не знаешь, как ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17). Порой тот смех, который вызывают у нас потуги на значительность и несокрушимость, бывает более отрезвляющим и целебным, чем грозное обличение и морализирующее назидание».
Общая веселость повествования нисколько не означает легковесности или упрощенности авторской мысли. Широкая эрудиция, личный духовный опыт и глубокое осмысление жизни Церкви как раз и позволяют писательнице абсолютную свободу в выборе художественных средств.
Главные и не главные персонажи Олеси Николаевой при всей ироничности стиля не высмеяны за свои ошибки, не распределены по однозначным разрядам «плохих» и «хороших», они очень разноликие, замечательно интересные своей многомерностью. А главное, написаны с большой любовью и сочувствием. За действующими лицами легко угадываются прототипы, но все же в основном образы собирательные, как настаивает автор в своих выступлениях.
Культура духа — это прежде всего абсолютно верная тональность в главных, стержневых идеях художника, да и всякого смертного. Она не дает взять фальшивый псевдовысокий тон и уклониться в кликушество, в прелесть — и в жизни, и в творчестве. Она же не позволяет снизить тон до сухой, злобной пародии, которая из провокаторского мировоззрения перетекает в литературу. Удерживать такой точный звук сердца можно только любовью. Любовью к Богу и людям, любовью Бога к человеку.
Замечательная книга Олеси Николаевой по большому счету именно об этом — о любви. Герои в ней духовно растут или падают, тверды или ошибаются, заблуждаются или крепнут — в стремлении к Богу, Который есть Любовь. Потому и в читательских душах эта пронзительная, трогательная, исполненная сердечности и глубоких размышлений книга пробуждает душевный трепет, вызывает радость, надежду, желание продвигаться к храму и не слишком многое себе прощать.
