Кто смеет молвить: до свиданья
Чрез бездну двух или трёх дней?
Ф. И. Тютчев
«Прости, прощай», — кто-то держится за ручку открытой двери, готовясь переступить порог. Оборачивается и смотрит в глаза напротив: тепло ли там? А губы — шепчут ли те же слова? А может, взгляд уткнётся в две колючие льдинки и сжатую щёлочку над подбородком? Бывает по-разному.
И, наверное, каждый из нас в положении «человека напротив» не всегда поступал так, как надо.
Иногда мы делаем друг другу что-то действительно нехорошее. Это отдельный разговор. Но большинство обид случается из-за сущих пустяков! Мы как дети — только в худшем смысле этого слова. Пустышка раздутого «я» закрывает собой почти весь горизонт. Ведь во имя чего мы держим друг на друга зло? Чтобы спасти умирающего ребёнка? Накормить голодного или напоить жаждущего? Наконец, приносит ли это нам хотя бы какие-то материальные блага? Нет, нет и нет.
Памятозлобие — не только греховно, а ещё и бессмысленно (как бессмысленны в свете вечности и все остальные грехи). Мы сами впускаем в себя червей. Холим их и лелеем. И радуемся, когда скармливаем им очередной кусочек души. Например, когда «побеждаем» кого-то, дольше него продержав внутри мелочную обиду. А как же слово «прости», которым «побеждается сатана»? Нет, нам удобнее бороться друг с другом. Как говорил поэт, «стыдно быть хорошим».
Но даже забывать обиды — не всегда хорошо. Ведь главное — не поступок, а мотивация. Иногда человек переступает через собственное эго из великодушия, иногда же — чтобы получить какую-то выгоду. Стоит ли объяснять, что во втором случае добродетелью даже не пахнет — несмотря на внешнюю оболочку?..
«Прости, прощай»... Не выдержав холодного взгляда и отвернувшись, кто-то переступает порог. А что, если этот шаг — последний в его жизни? Что, если обида станет ему последним «благословением»? Ведь каждый из нас каждую секунду держится за ручку двери, за которой кончается этот мир. Никто не знает, когда придётся попрощаться с миром навсегда.
Неужели лично у меня нет никакого повода попросить прощения — ответить взаимностью на чьё-то «прости» или даже сказать это слово первым? Не потому, что мне так выгодно, а потому, что передо мной — мой брат или сестра, которых я могу больше никогда не увидеть...
И почему это всё так трудно?