Наверное, нет сегодня в Греции храма или часовни, в котором не было бы иконы или фотографии святителя Нектария Эгинского. Среди современных греческих святых он — самый известный и самый любимый. Греки чтят его, как отца, и идут к нему со всеми своими горестями и нуждами. А он не отказывает никому.
Маленькая Эгина лежит посередине Саронического залива Эгейского моря. Недалеко от Афин, где-то на перекрёстке между Афоном и Критом, между Корфу и Патмосом — будто бы в самом сердце Греции. Когда-то эгинский полис был крупным центром торговли и соперником Афин. Здесь чеканили монету, ставшую первой греческой валютой, здесь изобрели один из двух греческих стандартов мер и весов, здесь в 1832 году открыли первую в Греции Национальную библиотеку. Сегодня на острове чувствуется изрядное запустение, хотя путеводители продолжают хвалить его природные красоты и античные развалины. Афиняне едут сюда провести у моря летние выходные, туристы приезжают смотреть неплохо сохранившийся дорический храм Афайи, очень похожий на Парфенон... Но есть и те, кто прибывает на Эгину не за этим. Множество людей едут сюда в гости к святителю Нектарию — кто с просьбами, а кто с благодарностью. Святой часто является людям, которые никогда прежде о нём не слышали — исцеляет и утешает, даёт советы. Потом они едут к нему со всех концов мира — поклониться и благодарить. «Да, для святого Нектария нет ничего неисцелимого», — говорят здешние греки, уже переставшие удивляться многочисленным чудесам.
Наверное, один из самых трогательных и запоминающихся эпизодов из жизни этого удивительного святого — история о том, как он в детстве писал Богу письмо. Будущий святитель родился в 1846 году, в городе Селибрия, недалеко от Константинополя. Родители его были бедными, а кроме него в семье было ещё пятеро детей. Анастасий (так звали святого в миру) рос очень способным ребёнком и, получив начальное образование, очень хотел учиться дальше. Денег на это не было, поэтому мальчик вынужденно отправляется в столицу в поисках хоть каких-то перспектив. Здесь он устраивается на работу в табачную лавку, к жестокому и чёрствому человеку, у которого получает за свой труд только еду и кров. И вот однажды, когда вся его одежда износилась, и просить о помощи было некого, он берёт листок бумаги и пишет: «Дорогой мой маленький Христос! У меня нет ни башмаков, ни фартука. Пожалуйста, пошли мне их. Ты ведь знаешь, как я Тебя люблю». Потом запечатывает своё нехитрое послание в конверт и указывает адрес: «Господу Иисусу Христу на небеса». Ответ, конечно же, не мог не прийти. Письмо взялся отнести на почту сосед, которому было как раз по пути, и он, увидев на конверте столь необычный адрес, из любопытства вскрыл его. А на следующее утро прислал мальчику всё просимое.
Анастасию было в то время тринадцать или четырнадцать лет. Но свою детскую непосредственную веру святой сохранил до конца жизни: многим позже, когда монастырская казна его обители оказывалась пустой, он, уже старец, шёл в церковь и протягивал перед иконой Спасителя или Богоматери руку, говоря: «Вот видишь, Христе Боже, нет денег... Но Ты знаешь...» И деньги всегда появлялись, чтобы вскорости, впрочем, снова быть отданными очередному просителю.
Живя у табачного торговца, Анастасий находил утешение в чтении книг, а ещё в том, что переписывал на обёрточную бумагу любимые евангельские и святоотеческие изречения. Горя желанием просвещать людей словом Божиим, но не имея для этого никаких средств, он вкладывает эти листочки в коробки и кисеты покупателей — чтобы они, таким образом, могли вместе с товаром получать также и духовную пользу.
Его мечта стать учителем позже исполнилась с лихвой. Через какое-то время он нанялся лаборантом в один из константинопольских колледжей, а в двадцать два года переехал на остров Хиос, где семь лет работал в сельской школе. Здесь же, на Хиосе, он был пострижен в монахи и рукоположен в диакона. А потом, благодаря богатому покровителю, он попадает в Афины, где его заметил Александрийский патриарх Софроний и направил учиться в Афинский университет. Прошло не так много лет, и патриарх возвёл Нектария в сан митрополита Пентапольского, поручив ему исполнять должность своего викария в Каире.
После хиротонии святитель никак не изменил своего скромного образа жизни и говорил: «Господи, почему Ты возвёл меня в столь высокое достоинство? Я просил Тебя сделать меня всего лишь богословом, а не митрополитом...» Но его епископское служение продолжалось недолго: фигура владыки была слишком яркой, и слишком велики были шансы, что он станет будущим патриархом. Несмотря на то, что паства его очень любила, нашлись завистники, и уже через полтора года святой был оклеветан, обвинён в карьеризме и аморальности и уволен. Он не пытался оправдываться и защищаться, а вернувшись в Афины, долго оббивал пороги министерств в поисках места простого проповедника где-нибудь в провинции. Потом он несколько раз обращался в Александрийскую митрополию с запросами, чтобы восстановить своё доброе имя — не ради себя, но ради Церкви. Ему было больно за вопиющее нарушение канонов, по которым нельзя уволить епископа без церковного суда и разбирательства. Но в высших кругах по различным причинам не хотели ворошить старое, и до конца жизни владыка так и оставался в непонятной канонической ситуации, подписываясь в официальных документах как «странствующий епископ».
Святитель умер в 1920 году, прожив на этой земле 74 года. В 1961 году был прославлен Церковью. Его мощи сейчас почивают в основанном им Троицком женском монастыре на Эгине. Здесь святой провёл двенадцать последних лет жизни. Перед этим четырнадцать лет руководил богословской школой братьев Ризари в Афинах, где учились дети виднейших греческих семей. Его поставила на эту должность королева Ольга, до которой дошли слухи о благочестии старца. Ученики вспоминали, как святитель наказывал себя за проказы мальчишек, как тайно мыл полы, пока болел уборщик... Он сумел наладить пришедший в упадок учебный процесс, и при нём школа переживала расцвет.
Старую заброшенную обитель на Эгине святой Нектарий начал восстанавливать ещё во время своего директорства. На собственные деньги он купил землю, чтобы здесь могли поселиться его духовные чада — те девушки, которые хотели принять монашество, но не хотели лишаться его духовного руководства. Сначала его сводила с сёстрами постоянная переписка, а после выхода на пенсию он насовсем переселился в монастырь.
В обители перешагнувший 60-летний рубеж старец не гнушался никакой работы — чинил монахиням обувь, копал землю, носил камни для постройки храма и келий, так что часто гости принимали его за простого рабочего. В то же время он каждый день проводил с сёстрами занятия по догматике, этике, аскетике... Нередко их беседы затягивались до полуночи или перетекали в долгую совместную молитву. По приглашению владыки в монастырь приехал будущий святой Савва Новый с острова Калимнос, чтобы учить инокинь византийскому пению и иконописи.
Владыка с поистине отеческой заботой пёкся не только о духовном возрастании своих чад, но и об их бытовых нуждах, в особенности о здоровье. Трогательны его письма к первым инокиням будущей обители: «Не надо больше мёрзнуть, не подвергайте опасности вашу жизнь... Болезнь препятствует духовному росту для тех, кто не достиг совершенства. Здоровье вам нужно для духовного делания. Тот, кто несовершенен и кто выходит на брань, будет сражён, знайте это, если не будет здоровым, ибо ему будет недоставать той моральной силы, которая укрепляет совершенных <...> Вы должны соизмерять строгость постов со своим здоровьем, дабы не оказаться вынужденными уходить из затвора в города в поисках исцеления от телесных недугов...» Сам же святитель долго скрывал свою болезнь от окружающих и лёг в больницу только за два месяца до смерти, будучи уже не в силах терпеть боль и противостоять уговорам сестёр.
Палата, где он лежал и умер, потом ещё очень долгое время благоухала так сильно, что туда никого не клали. А когда тело почившего старца готовили к погребению, что-то из его одежды случайно положили на кровать соседнего больного — и парализованный человек поднялся и пошёл, хотя был прикован к постели уже много лет.
Рассказывают, что за всё время, пока святитель жил на Эгине, здесь не было ни одного неурожайного года, а все солдаты, за которых он молился в Первую мировую, вернулись домой невредимыми...
В одном из своих писем святитель рисует портрет настоятельницы монастыря, который более говорит о нём самом: «Знай, что твоё хорошее настроение просветляет лица сестёр и превращает монастырь в рай. Знай, что радость и хорошее настроение сестёр зависят только от тебя. ...Мзда твоя будет велика, если ты станешь для них человеком, сообщающим радость. Я тебе это очень советую, потому что сам соделал это принципом своей жизни...» Многие наставления старца в Греции разобраны на цитаты. «Во время молитвы изгоняй вон из мыслей всякого человека. Говори: „Я только Христа моего хочу сейчас, никого другого“». «Об умилении надо просить. Говори в конце повечерия: „Господи, видишь, что я не могу молиться, как хочу. Помоги мне!“» «Добрая совесть — это самое великое из всех благ». «Смириться — это значит отсечь свою собственную волю»... Владыка много писал, при этом часто печатая книги за свои деньги и раздаривая их. Составленный им гимн Богородице «Агни Парфене» знают и любят сегодня во всём православном мире.
Но всё же, думается, не книги и не слова делают его таким родным и близким тысячам тысяч христиан. Во все времена человек больше всего нуждается в мире и радости, в сострадании и любви. А их-то у святого Нектария — в избытке.
