Христу можно верить

Зачем сейчас, спустя 100 лет, вспоминать события 1917 года, и что каждый из нас может сделать, чтобы не допустить новых гонений на Церковь, мы говорим с известным церковным историком и публицистом, доктором богословия протоиереем Георгием Митрофановым.

 

Стратоцид в действии

— Отец Георгий, многие упрекают Церковь: мол, «священники погрязли в роскоши, благоденствии. Что, забыли 1917-й год? Так мы напомним...». Можно ли провести параллели между упадком Православной Церкви 100 лет назад и тем, как обстоят дела в настоящее время?

— Знаете, говорить о тогдашнем якобы «упадке» Церкви вообще не приходится. Если мы сравним ситуацию тогда и сейчас, то должен вам сказать, что в ту пору положение было куда более предпочтительным.

Начнём с того, что в синодальный период появилось образованное духовенство, которого на Руси не было более 700 лет. К концу XVIII века практически исчезли неграмотные священники, а к концу XIX века наши архиереи и клир были самым образованным духовенством православного мира. У нас сформировалась самая лучшая система богословского образования, количество монастырей превышало тысячу: и это в значительной степени были реальные, а не номинальные монастыри, с полноценной монашеской жизнью. Мы были действительно крупнейшей Церковью православного мира — не только в количественном, но и в качественном отношении. И пусть и формально, но в числе практикующих христиан состояло подавляющее большинство граждан Российской империи.

Вот хотя бы по этим параметрам Православная Церковь начала ХХІ века в значительной степени уступает.

— Неужели перед революцией 1917 года ситуация была лучше, чем сейчас?

— Давайте пройдёмся по конкретным примерам. Возьмём такой традиционный недостаток духовенства, как корыстолюбие. Да, оно было и до революции. Но являлось результатом бедственного материального положения и социальной приниженности священнослужителей, которые в большинстве своём служили на деревенских приходах.

Сейчас корыстолюбие клира обусловлено, напротив, излишним достатком, и в особенности городского духовенства. И, кстати, началось это в советское время, в 1950–70-е годы. Те священники, которые ничего не делали, кроме совершения богослужений, — почти не проповедовали, не вели просветительскую и миссионерскую работу, но зато вовсю проявляли лояльность властям написанием всякого рода отчётов и доносов, жили очень даже богато. Такого до революции не было.

И то, что сейчас духовенство стремится жить в основном в городах, в бытовых стандартах приближаясь к «новым русским», является результатом не только корыстолюбия, но и поразительной культурной неразвитости. Это я могу констатировать как человек, тридцать лет преподающий в духовной школе.

Поэтому какие-то черты напоминают наше прошлое, какие-то, наоборот, различаются. Но что нас роднит с 1917-м годом, так это очевидное соответствие горькому наблюдению классика: Русь крещена, но не просвещена. И в настоящее время мы имеем поразительное религиозное невежество основной части нашей паствы. У людей так и не выработалось мировоззрение, позволяющее давать христианские мотивированные ответы на вызовы окружающего мира и быть христианами в повседневной жизни.

— Вы перечислили сильные стороны Православной Церкви накануне гонений, а в чём была её слабость?

— Тогда число практикующих православных христиан превышало 100 миллионов человек, и внешне казалось, что население полностью воцерковлено.

Но когда, например, Временное правительство под Пасху 1917 года разрешило в Вооруженных силах «воинским чинам православного вероисповедания» причащаться по желанию, то причастилось не 96–97 %, как в 1916-м, а лишь 10 %. И далее события революции показали, что для значительной части православного населения гораздо важнее были интересы чисто мирские, утилитарные, нежели интересы духовные.

То же самое имеет место и сейчас. С той лишь разницей, что формальных христиан — тех, кто хотя бы раз в год причащается, — гораздо меньше. По некоторым наблюдениям, таких лишь 3 %, но даже у них отсутствует подлинно христианское мировоззрение.

В Российской империи верующий считал для себя необходимым оставаться христианином лишь в пределах храма или в монастырских стенах. А в повседневной жизни вёл себя, исключительно приноравливаясь к обстоятельствам. Разрешили брать чужое — он стал брать, превратив лозунг «экспроприация экспроприаторов» в призыв «грабь награбленное».

Покинуть фронт, захватить земли — вот что было для основной массы главной жизненной задачей. И то, что в ходе этого «чёрного» передела придётся превратиться в дезертиров, насильников, грабителей и убийц, православных христиан — выходцев из крестьянской среды, одетых в солдатские шинели, — не многих останавливало. Как не вразумила и анафема Патриарха Тихона, произнесённая им 19 января 1918 года. Верующие люди продолжали соучаствовать в преступлениях большевиков. И вот это было неожиданно.

Если вы посмотрите на карту Российской империи, увидите поразительную черту: большевики пытались захватить власть везде, но в некоторых областях им это не удалось — люди не позволили. Это лютеранские Финляндия, Эстония и Латвия, католические Литва и Польша. В остальных частях — православных и мусульманских — большевики насадили свой режим и развязали гонения на все религии при равнодушии значительной части населения. Ибо если бы люди отстаивали свою веру, то не позволили бы за четверть века уничтожить руками самих же православных христиан крупнейшую поместную Церковь православного мира.

— В чём феномен того, что из священников, о которых даже дореволюционные авторы из духовной среды с болью писали, что они маловерны, сребролюбивы и ленивы, от Христа отреклись только единицы, а большинство пошло путём исповедничества и мученичества?

— Вы знаете, в чём заключается главный парадокс? Мы почему-то мыслим о новомучениках по аналогии с теми, кто пострадал за Христа в иные периоды истории.

Но кто такой мученик в традиционном церковном понимании этого слова? Христианин, который отречением от Христа мог спасти себе жизнь, но не сделал этого. Что же касается революционных событий ХХ века, то духовенство уничтожали, не требуя отречения от Христа. Предательство веры многих и спасти бы не могло. Представителей клира убивали за то, что они принадлежали к социальной группе, подлежавшей уничтожению, — как дворянство, буржуазия, казачество и даже состоятельное крестьянство. Священнослужители оказались в той прослойке, которая первой советской конституцией июля 1918 года была лишена избирательных прав и значительно ограничена в гражданских правах. Такова политика стратоцида — уничтожения по принципу социальной принадлежности.

Вот почему в 1937 году арестовывали и «тихоновцев», и «обновленцев», и сторонников митрополита Сергия, и противников митрополита Сергия, и представителей инославных, иноверных исповеданий. Но самое главное — даже тех клириков, которые годами сотрудничали с ГПУ, НКВД как секретные осведомители.

Поэтому и существует термин «новомученики». Мы должны подходить к ним с совершенно иными критериями, нежели к мученикам предшествующих эпох. Отречение от Христа жизнь не спасало, да оно и не требовалось: обвинения носили исключительно политический характер.

Как спасать Церковь

— Как вы думаете, нужно ли вообще сейчас поднимать тему революции 1917 года, или это просто один эпизод из истории, который можно отпустить и пойти дальше?

— Дело в том, что этот «эпизод» нашей истории изменил всю нашу историю самым неблагоприятным образом.

Что такое была февральская революция 1917 года? По большому счёту, это и не революция даже, но попытка спонтанно возникшего и неудачного переворота. Просто в рамках существующей имперской системы власти некоторые круги попытались ускорить реформы, по пути которых Российская империя шла предшествующие 200 лет, превращаясь в современную европейскую страну. Попытка эта не удалась.

Но в октябре 1917-го совершился, на самом деле, не переворот и не революция. Произошла победа самой настоящей культурно-исторической реакции: восстание вооружённых масс, попробовавших крови на полях Первой мировой войны (напомню: тогда в русскую армию были мобилизованы 13 миллионов человек). И эта реакция отбросила страну как минимум на двести, а точнее сказать, на триста лет назад, где-то в век шестнадцатый. Вся государственная, культурная, просветительская работа имперского периода была перечёркнута, и мы вернулись к кому? — К новому Ивану Грозному. (Кстати, именно его Сталин, вопреки всей предшествующей исторической традиции, впервые провозгласил лучшим типом государственной власти.) А НКВД — в чистом виде опричнина, только в новых формах.

Герцен в своё время писал, что России угрожает страшный соблазн «попасть под власть Чингисхана с телеграфом» — восточного деспота, наделённого современными средствами подавления людей. Что и случилось при коммунистах и привело к возрождению у нас восточной деспотии, которую так или иначе приняли все православные народы Российской империи.

Таким образом, после октября 1917-го страна оказалась отброшенной на несколько веков назад в своём развитии. То же касается и Церкви.

— Какие уроки мы можем извлечь из 1917 года? О каких совершённых тогда ошибках стоит помнить, чтобы их не повторить?

— В короткий период между февралём и октябрём 1917 года впервые Православная Церковь получила огромную свободу от государственного давления. И в условиях этой свободы она смогла созвать и провести Поместный Собор — самый совершенный из всех в её истории. Собор, решениями которого смогла сохраниться Русская Церковь в эмиграции — потому что там она жила как раз по провозглашённым на Соборе принципам.

Никогда больше не было подобного рода соборов. Над проектами его решений трудились лучшие умы духовенства, богословов, профессоров духовных академий. Именно Временное правительство, давшее Церкви свободу, позволило ей самоорганизоваться и во многом достойно принять гонения, которые затем на неё обрушили большевики.

А теперь посмотрим, что произошло с нашей Церковью в новейший период. Можно смело утверждать, что такой свободы Церкви от диктата государства, как в 1990-е годы, не было никогда. Но разве смогла она подготовить и провести такой Поместный Собор, как в 1917–1918 годах? Разве смогла решить столько проблем? — Нет.

Безусловно, Церковь была обескровлена, внутренне надломлена страшными гонениями, каких не испытывала никогда в своей истории. Память о них оставалась в сознании и подсознании нашего духовенства и мирян. А потом в церковную ограду хлынули люди, совершенно случайно в ней оказавшиеся. И с конца 1990-х вплоть до нынешнего времени мы наблюдаем то, что происходило в Римской империи после Миланского эдикта, когда в Церковь пришли вчерашние язычники со всеми своими идолопоклонническими представлениями.

Современная Церковь гораздо менее способна к внутреннему развитию, чем это было даже в начале 1990-х. Мы не успели осуществить ту важнейшую работу по созданию церковной жизни, как это попытались сделать наши предшественники в 1917-м. И если тогда развитию Церкви воспрепятствовали большевики, гнавшие её извне, то теперь большевики пришли в саму Церковь и стали терзать её изнутри. Раньше они строили коммунизм, сейчас говорят о воссоздании Святой Руси. Но на самом деле озабочены только одним — желанием власти и денег. Как это было характерно для тех, кто устремился в партию большевиков после её победы в Гражданской войне.

— Что каждый из нас может сделать для Церкви на своём месте?

— У каждого свои дары, свои таланты. Но я бы начал вот с чего...

В одном из апокрифических евангелий Христос на вопрос учеников, с чего же начинать подлинную духовную жизнь, отвечает: не лгите. Великий писатель А. С. Солженицын в своё время обозначил это так: жить не по лжи.

Ложь — это то, что, к сожалению, присутствует в нашей церковной жизни. И дело не только в том, что отец лжи — диавол. Просто когда люди лгут осознанно или бессознательно, они теряют реальное видение себя, своего духовного состояния, окружающей жизни. Поэтому освобождение Церкви от лжи — одна из важнейших задач.

Нужно жить по Евангелию, прежде всего. А это одна из самых непопулярных книг в современной Церкви. Все знают, когда за богослужением нужно выносить Евангелие, как к нему прикладываться, где приобрести Евангелие в красивом окладе или с яркими иллюстрациями. Но вот жить по нему так и не научились.

Именно Евангелие помогает человеку оставаться христианином не только в стенах храма или монастыря, но и в повседневной жизни. Христос для этого и проповедовал.

— Мы знаем слова Господа: создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её (Мф. 16, 18). Получается, нам не о чем переживать? Господь Сам обо всём позаботится? Или всё же не стоит расслабляться и пребывать в благодушии?

— Знаете, эти слова нужно употреблять очень осторожно. Когда в 1927 году митрополит Сергий уже пошёл на очень многие компромиссы с большевистским режимом, ленинградское духовенство во главе с митрополитом Иосифом отказалось ему подчиняться. Группа представителей этого духовенства выехала к нему в Москву для переговоров. Они надеялись сохранить единство с владыкой Сергием при условии, что он изменит ряд важнейших принципов своей деятельности. И во время того разговора, оправдывая совершенно уже недопустимые компромиссы с властями, митрополит Сергий сказал: «Я спасаю Церковь». На что получил от духовенства ответ: «Ваше Высокопреосвященство, Церковь спасает Христос».

Вот это — самое главное. Действительно, может сложиться ситуация, когда Церковь будет поставлена на грань уничтожения, как это было в советское время. Вопрос: любой ли ценой нужно её спасать? Можно ли это делать ценой отступничества от Христа и предательством своих братьев во Христе? Нет, такой ценой спасти Церковь невозможно. Значит, нужно смириться с тем, что мы обречены на уничтожение. Но помнить при этом необходимо одно: даже если погибаем мы, Церковь всё равно останется в этом мире. Ибо Христос никогда не говорил понапрасну. Он Свои обещания выполнял.

Нас другое должно заботить. Помогаем ли мы Христу созидать Церковь? Или мы разрушаем её, до руин — так, что нашим собратьям ничего и не остаётся, как надеяться только на то, что Христос не позволит нам разрушить Его Церковь полностью? Кто мы: разрушители Церкви или созидатели?

Знаете, Христа, наверное, трудно полюбить. Но при этом Его не нужно бояться. А вот чего нам действительно недостаёт по отношению ко Христу, так это чуточки стыда... Стыда за то, что, получив от Него благовестие, подкреплённое Его же жизнью и смертью, прекрасно понимая в глубине души, чего Он от нас ожидает, мы живём так, будто Христа нет и никогда не было. И при этом нам даже не стыдно.

Пусть же пробудится у нас хотя бы чувство стыда перед Христом — за то, что, называя себя христианами, мы поступаем так, будто Христос никогда не приходил в этот мир.

Ранее опубликовано: № 5 (86) Дата публикации на сайте: 21 February 2018

Дорогие читатели Отрока! Сайт журнала крайне нуждается в вашей поддержке.
Желающим оказать помощь просьба перечислять средства на  карточку Приватбанка 5457082237090555.

Код для блогов / сайтов
Христу можно верить

Христу можно верить

Юлия Коминко
Журнал «Отрок.ua»
Нас роднит с 1917-м годом, так это очевидное соответствие горькому наблюдению классика: Русь крещена, но не просвещена. И в настоящее время мы имеем поразительное религиозное невежество основной части нашей паствы. У людей так и не выработалось мировоззрение, позволяющее давать христианские мотивированные ответы на вызовы окружающего мира и быть христианами в повседневной жизни.
Разместить анонс

Добавить Ваш комментарий:

Ваш комментарий будет удален, если он содержит:

  1. Неуважительное отношение к авторам статей и комментариев.
  2. Высказывания не по теме, затронутой в статье. Суждения о личности автора публикации, выяснения отношений между комментаторами, а также любые иные формы перехода на личности.
  3. Выяснения отношений с модератором.
  4. Собственные или чьи-либо еще стихотворные или прозаические произведения, спам, флуд, рекламу и т.п.
*
*
*
Введите символы, изображенные на картинке * Загрузить другую картинку CAPTCHA image for SPAM prevention
 
Дорогие читатели Отрока! Сайт журнала крайне нуждается в вашей поддержке.
Желающим оказать помощь просьба перечислять средства на карточку Приватбанка 5457082237090555.
Отрок.ua в: