Размышление о Таинстве брака

Единственный язык, на котором можно говорить о супружестве, — это язык Писания, язык Божественного Откровения. Не хотящий или не умеющий говорить на этом языке вынужден описывать брак при помощи или пошлого, или наукообразного лексикона. Язык двух наук используется более прочих. Это язык биологии и социологии. Люди, говорящие на этих языках, расскажут вам о гормонах, железах, комплексах. Расскажут о подростковых прыщах и возрастных перестройках в организме. А еще — о правах и обязанностях, о брачном контракте, о ячейке общества… Этими речами можно наполнить океан, но о самом браке в них — ни слова.

Люди стали политически грамотны. Люди стали психологически подкованы и широко образованы. Но разве брак от этого стал крепче? И разве земля не трясется до оснований от того, что справа и слева на всех континентах существующие семьи рушатся, а еще не начавшие жить — убиваются в зародыше?

Очевидно, что надо говорить о браке на единственно правильном возвышенном языке Писания, на языке пророков и Евангелия. И только тогда малая часть свежих капель от этого потока просочится в нашу действительность.

Например, слово «жених». Это одно из имен Иисуса Христа. Вспомните притчу о десяти девах (Мф. 25, 1-12) и песню на вседневной полунощнице: «Се Жених грядет в полунощи…» Вспомните богослужение Страстной седмицы или крестовоздвиженской недели: «Венцем от терния облагается Жених церковный». А Пасха — «яко Жених исходяй от чертога Своего…»? Это красная нить церковных молитв, и значит, церковного мировоззрения. И великий Павел на каждом венчании напоминает нам: Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь (Еф. 5, 25).

С невестой все еще наглядней, а значит и ясней. Белый цвет ее одежды не есть ли цвет невинности, цвет крещения, цвет верности? Сам брак не есть ли нечто библейское — и торжественно открытое, и сладко утаенное одновременно? Бог как невесту украл Израиль, увел народ из дома рабства и повел в Свой дом, в землю, текущую молоком и медом. Бог, как ревнивый муж, был страшнее медведицы, лишенной детей, когда Израиль блудодействовал и ходил вслед «богов иных». Это ли не язык брачных таинств и брачных переживаний?

Долгие годы книжники спорили: включать или нет Песнь песней в канон священных книг? Одни говорили «нет», а другие считали, что день, когда была написала эта Песнь, равен дню выхода из египетского рабства. Если ум твой чист, а сердце, как ветрянкой, уже переболело болезнями юношества, то ты увидишь в этой Песни, как в зеркале, любовь Творца и отдельной души, любовь Христа и Его Церкви. И все это в земных словах, в земных категориях. Если мы «не в теме» и абсолютно глухи к тайне брака, что мы вообще понимаем в Священном Писании?

Из всего, что есть на земле, круг священных чувств и понятий, рожденных любовью и браком, максимально близок к миру Божественных истин. Более близких аналогий под солнцем нет. Даже монашествующих, пламенеющих любовью к Богу, насколько я помню из Лествичника, можно сравнивать по степени чувства с юношами, до конца и безраздельно влюбленными.

Тема брака рождает грусть. Это грусть ученого, описывающего исчезнувшие растения. Грусть археолога, раскопавшего великолепный город, погибший то ли от болезней, то ли от нашествия варваров. Так и брак нужно воспевать, но время от времени вплетать между «осанной» и «аллилуйя» — «вечную память». Он умирает, этот нежный цветок, облагоухавший мир и родивший все чудное. Его убивает тысяча врагов, не похожих друг на друга, собравшихся вместе только чтобы воевать против общего врага. Измены, аборты, разводы. Безответственность, глупость, безделье. Трансвеститы, голубые, розовые. Феминистки, наркоманы, алкоголики. Все собрались. Никто не опоздал, не увильнул, не дезертировал. С кем воюем, господа нечестивцы? С беременной женщиной, с трудолюбивым отцом, с многодетными семьями. С Авраамом и Саррой, с Иоакимом и Анной, с Петром и Февронией…

Естественное стало редкостью. И то, что раньше было обычным, повседневным, сегодня стало почти экзотическим. В такое время мы пришли в этот мир. В такое время Бог призвал нас из небытия в бытие и повелел жить. Наше время не хуже других, просто с ним и в нем следует разобраться. «Спастись не трудно, но мудро» — сказал некто. Создать нормальную семью, выстроить внутри нее здоровые и правильные отношения, жить своей семьей как крестом и одновременно утешением — это задача и труд для нынешней эпохи. Труд, сопоставимый со столпничеством или иным подвижничеством минувших эпох.

Чтение женских журналов, доверчивое отношение к голосам ток-шоу или общественного мнения, раболепные оглядки на западный опыт, на «их» нравы приведут человека туда, куда привела бабку из сказки неуемная спесь — к разбитому корыту.

Есть у Ходасевича стихи:

Пробочка над крепким йодом,
Как ты быстро перепрела.
Так вот и душа незримо
Жжет и разрушает тело.

Человек, выпавший из пазов, из колеи правильного движения, всегда будет несчастен. Живи по моде, верь в науку, смейся над прошлыми поколениями, обколись пирсингом по всей площади тела, спи с кем хочешь — и убеждай себя, что ты счастлив. Все равно душа будет и болеть, и ныть от этой неестественности. И ничем ты ее, душу, не убедишь, пока не станешь жить правильно. Пока не захочешь взять на себя ответственность за чужую жизнь. Пока не отдашь свою жизнь в жертву и всесожжение. Это и есть жизнь семейная в ее идеальном варианте.