Красота спасет мир

Был такой случай в мои давние университетские годы. Во время практики в школе моя сокурсница жаловалась, что дети, на которых она оттачивала свое педагогическое мастерство, плохо написали сочинение. При этом она загнула такую тему, что я спросила, а как она сама бы ее раскрыла? «Не знаю, я же задаю сочинения, а не пишу!» — было мне ответом.

Прошло много лет, и я вспомнила эту историю, потому что сама сделала нечто похожее. После изучения Уайльда я дала среди других тем сочинений строчку из Достоевского: «Красота спасет мир». Мои дети, как и ожидалось, бойко написали, какая красота мир не спасет, а вот со спасительной красотой получилось невнятное бормотание про красоту душевную, и писатели мои как-то вдруг захлебнулись и смолкли.

Я бы хотела принести извинения моим писателям и выступить в роли профессора, который объяснял, объяснял — и сам понял.

В 1848 году в Англии появилась группа художников, назвавших себя прерафаэлитами. Они видели, чувствовали, что Рафаэль уступает мастерам-предшественникам, что религиозная живопись Италии с объемностью форм, линейной перспективой и красавицами в роли мадонн утратила нечто гораздо большее, чем приобрела. Они собирались писать как до Рафаэля, но при этом не учли, что, кроме художественного мастерства и готовности Рафаэля превзойти, нужны чистота души, подвижничество, святость. Коль они сами напросились, сравним их с итальянцем до Рафаэля, монахом Беато Анжелико. Вот «Благовещение» из монастыря Сан-Марко во Флоренции, написанное в 1450 году. И вот «Благовещение» Данте Габриэля Россети, которое он создал в 1850 году.

Когда я предложила в десятом классе сравнить эти две картины, один чуткий мальчик помолчал, поискал слово и сказал о картине Россети: «Пошлая какая-то». Слово это чрезвычайно точное, по-моему. Я бы сама до него не додумалась. Синонимы слова «пошлость» — вульгарность, тривиальность, некая предельная приземленность. Пошло то, в чем напрочь отсутствует искра духа. (Поскольку за церковной оградой и вне православной литературы слово «дух» и «духовность» чрезвычайно размыты, я бы хотела напомнить о трехмерности человека и о том, что к сфере духа относятся не только вера и искание Бога, открытость Богу, но и совесть, и нравственный выбор). Если у Фра Анжелико в бесплотности и невесомости фигур чувствуется родство с византийской школой, то у Росетти — тяжелый человек, которому огонь лижет ноги, пришел к манерно изогнувшейся девушке. Я думаю, что в моих словах нет кощунства, потому что никакого отношения к Благовещению эти фигуры не имеют.

А вот романтические сюжеты на темы средневековья или Шекспира прерафаэлитам удавались. Чувственная и душевная красота, декоративность и театральность им вполне подвластны. Я люблю «Офелию» Миллеса и многое другое.

Высоко оценивший прерафаэлитов критик Джон Рескин увлек проповедью эстетизма, красоты, оторванной от нравственности, молодого Уайльда.

В жизни Уайльда был эпизод, который как нельзя более красноречиво отражает попытку оторвать красоту от добра и правды. В Лондоне около дома, где жил Уайльд, стоял нищий. Его лохмотья раздражали Уайльда. Он вызвал лучшего в Лондоне портного и заказал ему для нищего костюм из тонкой, дорогой ткани. Когда костюм был готов, Уайльд сам наметил места, где должны быть прорехи. С тех пор под окнами Уайльда стоял старик в живописном и дорогом рубище. Нищий перестал оскорблять вкус Уайльда. «Даже бедность должна быть красивой».

Интересно, что об этом эстетском и претендующем на украшение жизни поступке хочется сказать: «Какая мерзость!»

Сам Уайльд расшибся о свой эстетизм и гедонизм и коренным образом изменил в тюрьме свое мировоззрение. Он был приговорен к нескольким годам заключения за «нарушение нравственности».

Да и роман «Портрет Дориана Грея», написанный до тюрьмы, опровергает в нем же провозглашаемое эстетство. Фантастический сюжет дает возможность увидеть, как безнравственность разрушает именно красоту. Портрет делается все безобразней с каждым новым злодейством, а в ответ на попытку улучшить его добрым поступком на нем появляется отвратительная лицемерная ухмылка. Это довольно редкий в литературе случай наглядного изображения того, как убого и уродливо добро напоказ или для самоуслаждения.

Так какая же красота спасет мир? Ответ на этот вопрос содержит сам наш язык.

Если мы дадим себе труд задуматься над употреблением слова «красиво», мы увидим, что слово это употребляется для описания поступков, когда человек что-то отрывает от себя, чем-то жертвует, когда ему другие важнее, чем он сам. «Красиво» очень часто оказывается противоположностью «благоразумно» и «полезно».

Приведу в пример историю из жизни Сервантеса.

У Сервантеса, захваченного пиратами, трижды срывались попытки бежать из алжирского плена и всякий раз по одной причине: он не хотел бежать сам, а пытался спасти как можно большее число людей. Да еще он никак не мог принять в расчет возможность предательства.

После того, как не удался сухопутный побег из Алжира в Оран через горы и пустыню, потому что проводник ограбил Сервантеса и десятерых его спутников и сбежал, Сервантес через год организует новый.

По уговору брат Сервантеса, выкупленный прежде, должен в сентябре подойти на корабле к условленному месту у берега. Пятнадцать человек позвал с собой Сервантес. Все они прятались в пещере заброшенного частного сада, а один юноша, рискуя быть схваченным, ходил в город за хлебом. Корабль приплыл, когда юноши не было. И Сервантес настоял на том, чтобы его дождаться. Он представлял себе юношу на берегу с хлебом на всех и корабль, растворяющийся на горизонте.

Юношу дождались, но он привел с собой хозяев-работорговцев. Давно ли он затеял предательство или внезапно проснувшаяся злая воля толкнула его на такую гнусность?

В следующий побег Сервантес вовлек шестьдесят человек…

Бежать одному было просто, благоразумно. Побег бы наверняка удался. Но это не было бы красиво. И оставался Сервантес в рабстве у Гассана Кровавого еще годы и чудом не был казнен, потому что безрассудная его храбрость вызвала симпатию даже в палачах. А потом, вернувшись на родину, после многих еще нелегких перипетий своей он жизни написал роман о Доне Кихоте, о котором Санчо Панса говорит: «Он не безумен — он дерзновенен».

Красива верность, ибо она стоит на том, что тот, кого ты любишь, важнее тебе, чем ты сам.

Сольвейг ждала Пера Гюнта пятьдесят лет в его лесной отшельнической избушке, как оказалось, только для того, чтобы ответить на его вопрос:

— Где был я сам таким, каким меня Господь задумал?

— В надежде, вере и любви моей!

Если бы Сольвейг, которая и женой-то Перу не успела стать, после его бегства спустилась с горы в деревню, вышла бы замуж — это было бы благоразумно. Но это не было бы красиво.

Красиво великодушие, это странное и редкое человеческое свойство, когда милосердия хватает даже на врага. И когда Ричард Львиное Сердце говорит коварному Фиц-Урсу: «Лев не питается падалью. Дарю тебе жизнь, но с тем условием, что ты покинешь Англию», — это красиво.

Среди особо любимых мною литературных персонажей — тень отца Гамлета. Все помнят, как он появляется ночью, пугая стражников и Горацио, но не все помнят о его появлении в спальне Гертруды в тот страшный для нее час прозрения, о котором Гамлет говорит: «Я пришел сломать Вам сердце. Я его сломаю». Призрак отца, видимый Гамлету и невидимый Гертруде, просит пощадить мать и помочь ей. Когда любовь включает в себя прощение и милосердие, когда любовь длится за гробом — это красиво.

Есть у Василия Гроссмана очень хороший роман «Жизнь и судьба». В этом романе есть честное искание истины, и его герой-атеист приходит к выводу, что самая высшая ценность на свете — «бессмысленная доброта». Пример такой «бессмысленной доброты» можно найти в самом романе.

Впавшего в беспамятство пленного Семенова немцы выбросили из эшелона и оставили умирать от голода на одной из станций оккупированной Украины. Он пришел в себя и побрел в деревню. Его, корчащегося в припадке рвоты от выпитой кружки молока, выходила и спасла старая крестьянка Христя Чуняк. Она единственная из всей семьи выжила во время голода, и московский говорок Семенова напоминает ей «аканье» тех, кто «раскулачивал» и свел в могилу всю ее семью.

«Я увидел, — пишет Гроссман, пережив страшные годы войны с фашизмом и сталинский геноцид против собственного народа, — что могучее зло бессильно в борьбе с человеком. В бессилии бессмысленной доброты тайна ее бессмертия. Она непобедима. Чем глупей, чем бессмысленней, чем беспомощней она — тем огромней она. Зло бессильно перед ней! История людей не была битвой добра, стремящегося победить зло. История человека — это битва великого зла, стремящегося размолоть зернышко человечности. Но если и теперь человеческое не убито в человеке, то злу уже не одержать победы».

Поступки, в которых проявляется эта «бессмысленная доброта», мы и называем красивыми.

Если слова «добро» и «благо» тиранам и революционерам удавалось применять даже к массовым убийствам, то, как мне кажется, с «красотой» пока не совладали. Много злодеяний совершалось «во имя блага народа», «ради общественного блага», но до того, что убивать и сажать в тюрьмы «красиво», люди, слава Богу, пока не додумались.

Что теперь только не провозглашается «благом». Услышала недавно, как правительственный чиновник не только не испытывая вечной славянской неловкости богатых перед бедными, а с торжеством рассказывал, что из такой-то баснословной суммы, которую он заплатил за джип для жены, такая-то баснословная сумма ушла в налоги — и это и есть его вклад в процветание отечества.

Я послушала и подумала: «Батюшки-светы! Живой господин Лужин! Это тот персонаж «Преступления и наказания», который проповедовал не рвать кафтан, чтобы с ближним делиться, а «приобретать единственно и исключительно себе, чтобы ближний получил более рваного кафтана вследствие всеобщего процветания».

И узнать-то себя нынешний чиновник не может, и не ведает, что «теория разумного эгоизма» — путь не к процветанию, а к тому, что «людей резать можно».

Вот и получается, что слова Федора Михайловича Достоевского о красоте точнее других определяют, что для людей спасительно. Спасительно то, в чем есть отсветы величайшей и ни с чем не сопоставимой красоты Креста Господня.

Ранее опубликовано: № 7 (18) Дата публикации на сайте: 10 Сентябрь 2007

Дорогие читатели Отрока! Сайт журнала крайне нуждается в вашей поддержке.
Желающим оказать помощь просьба перечислять средства на  карточку Приватбанка 5457082237090555.

Код для блогов / сайтов

Красота спасет мир

Ирина Гончаренко
Журнал «Отрок.ua»
Если мы дадим себе труд задуматься над употреблением слова «красиво», мы увидим, что слово это употребляется для описания поступков, когда человек что-то отрывает от себя, чем-то жертвует, когда ему другие важнее, чем он сам. «Красиво» очень часто оказывается противоположностью «благоразумно» и «полезно».
Разместить анонс

Комментарии

Результаты с 1 по 8 из 8
10:55 21.07.2011 | Маша
КРАСИВАЯ статья!

Спасибо!

Можно ли связаться с автором по мейлу(задать вопрос)?
21:52 26.11.2010 | Денис
Очень глубокая и интересная работа, каждый пример отлично раскрывает идею всего текста, а комментаторы, видимо, понимают слово красота только в его бытовом смысле, поэтому прочитанное им кажется "абсурдом" и "полным бредом".
20:53 09.12.2009 | heska
фигня полная туфта кто вообще это придумал
12:08 16.10.2009 | Никита
чуш.....полный бред.Абсурд
01:32 09.12.2008 | Кима
"Конечно, все знают легенду о похищении Елены Прекрасной, которое спровоцировало эту бойню, однако такие причины хороши для поэтов, а не для историков. Похищение одной женщины, как бы прекрасна она ни была, может служить лишь поводом для начала войны, но никак не причиной... Как нам известно сейчас, большинство войн начинается по банальным экономическим причинам, и у нас нет оснований полагать, что Троянская война была исключением. Так называемая «европейская» часть Греции, которой руководил Агамемнон, с трех сторон была окружена Средиземным морем, большую часть суши занимали неприступные горы, и земли, пригодной для земледелия, было крайне мало. Поэтому ахейцы всегда с завистью смотрели на другой берег, на Малую Азию, жизнь в которой казалась им просто райской. Я считаю, что именно стремление к завоеванию богатых земель своих соседей и послужило истинной причиной Троянской войны".
Сергей Мусаниф, "Во имя рейтинга"
01:31 02.07.2008 | Мария
Ричард Львиное сердце категорически не был благоразумным политиком. Это признают историки.И погубили его именно красивые жесты.
15:01 03.06.2008 | Антон
Ричард Львиное Сердце не захотел пачкать руки, но укрепил репутацию, лишний раз объяснил всем, кто тут лев, а кто падаль. Разве это не благоразумно?

Если бы Сервантес убежал один, а потом выкупил всех сокамерников или помог им как-то иначе - это не было бы красиво?
12:52 24.04.2008 | глеб
красота и мир- это вещи не сопоставимые! Посмотрим например на Троянскую войну! Разве не из-за хелены началась война?

Добавить Ваш комментарий:

Ваш комментарий будет удален, если он содержит:

  1. Неуважительное отношение к авторам статей и комментариев.
  2. Высказывания не по теме, затронутой в статье. Суждения о личности автора публикации, выяснения отношений между комментаторами, а также любые иные формы перехода на личности.
  3. Выяснения отношений с модератором.
  4. Собственные или чьи-либо еще стихотворные или прозаические произведения, спам, флуд, рекламу и т.п.
*
*
*
Введите символы, изображенные на картинке * Загрузить другую картинку CAPTCHA image for SPAM prevention
 
Дорогие читатели Отрока! Сайт журнала крайне нуждается в вашей поддержке.
Желающим оказать помощь просьба перечислять средства на карточку Приватбанка 5457082237090555.
Отрок.ua в: