Отрок.ua

This page can found at: https://otrok-ua.ru/sections/art/show/lvov_pri_svete_rampy_i_za_kulisami.html

Львов при свете рампы и за кулисами

Олег Кочевых

1.

Львов — невозможный город. Он пропитан рождественской сказочностью, взрывчатостью и «вывихнутостью», восточной яркостью — но одновременно и грустью, осенней жалостью, горьким ароматом увядания. Он пахнет сладким шоколадом и горьким кофе. Он звенит трамвайным то ли плачем, то ли смехом. Львов посмеивается, но не хохмит, а мудрствует лукаво.

Тут крепчайшая взаимозависимость и обязывающие родственные связи. Тут естественно сочетаются изысканный европеизм и сельское гопническое «рагульство». Тут «гоголевская» мистика-с-демоническим-хохотом составляет основу мифологии города. Почитайте «Манускрипт с улицы Русской» Иванычука, львовскую прозу Винничука, львовские стихотворения Юрия Андруховича, Виктора Неборака, Романа Скибы. И вы поразитесь настойчивости появления всяческих чертенят в карманах, летающих гробов и оживающих статуй.

Львов — город притч в стиле Ходжи Насреддина. Вот одна из них. Все ручьи и речки южнее Львова идут к Днестру, впадающему в Черное море. А все потоки северней Львова устремляются к Висле, впадающей в море Балтийское. Притча же заключается в том, что в самом Львове, от которого текут воды и к варягам, и к грекам, воды нет. Ее подают в краны только три часа утром и три часа вечером.

Кто знал Львов хотя бы пятнадцать-двадцать лет назад, возможно, огорчается по поводу нынешнего его состояния. Город не то, чтобы деградирует, но он, как старый больной человек, всему сопротивляется. К нему не притрешься: отовсюду выпирают острые углы. Обсыпавшиеся роскошные фасады, приобретшие одинаковый грязно-серо-желтый цвет, феноменально разбитая брусчатка, бесконечный ремонт трамвайных путей, ежемесячное изменение уличных названий и транспортных маршрутов.

Этот самый осенний город теперь мне больше нравится зимой. Но не потому, что для католиков и греко-католиков главный праздник — Рождество (то есть двухнедельный период между двумя Рождествами, когда Львов особенно декоративный и невоздержно-бурный, а его улицы превращаются в сплошные петардные поля). Нет, зимний Львов хорош тем, что «новогоднее настроение» сводит до минимума серую будничность в глазах людей. И еще тем, что под снегом не так заметно умирание этого волшебного андерсеновского мира, этого «дворца, в котором поселилось село».

Простите за упадническое настроение. Но «закрываю глаза и вижу»: доперестроечный Львов, родной и любимый город моего детства, был по духу столицей. Сейчас он — безусловно провинция. Львов превратился в самый большой в мире комплекс романтических руин. И на площади Рынок и окружающих ее улицах зимой перед рассветом вдруг пронизывает странное ощущение — в этом ветхом архитектурном музее не может, не должно быть людей! Кажется невозможным жить в этом призрачном мире Снежной Королевы! Но тогда днем вы несказанно удивитесь: оказывается, здесь живут и суетятся тысячи панов и пань, панычей и панянок.

2.

Во Львове остался всего один православный храм (св. Георгия), принадлежащий канонической Церкви. Впрочем, не менее четверти населения Львова продолжает разговаривать по-русски, и большая часть из этой русскоязычной четверти тяготеет к каноническому православию. В чем нетрудно было убедиться прошлым летом — когда в Георгиевской церкви несколько дней находилась кровоточащая икона Спасителя, привезенная из Оренбургской области. Чтобы приложится к святыне, тысячи людей стояли вдоль всей львовской улиц Короленко целую ночь до утра. Незаметная улица под склоном Высокого Замка теперь стала центром притяжения, куда обращены тысячи духовных взоров. Это взоры православного русского Львова, который вопреки всему жив. Его сердце бьется, его одинокий парусник посреди бушующего моря плывет.

А ведь когда-то Львов был примером мирного сосуществования культур. Два века назад православная Георгиевская община во Львове была тоже единственной (тогда в унию окончательно ушло все городское украинское население, православных осталось только сотня приезжих купцов и ремесленников). Но той православной общине было даровано храмовое помещение во дворце княгини Потоцкой, потом в доме великого польского драматурга Александра Фредро, затем целое здание с колокольней при культурном центре князей Оссолинских. Это не просто фамилии, это элита польского общества: они все были верными католиками, но гостеприимно предоставляли свои помещения для богослужений православным. В те времена службы и проповеди совершались не только на церковнославянском, но иногда и на греческом и румынско-молдавском языках. Ибо храм наполняли православные разных стран. Да и несколько настоятелей тогда были из черновицких молдаван.

Нынешний Георгиевский храм во Львове построен сто лет назад — и удивительнее всего кем. Церковь для православных львовян строили: венский придворный архитектор Густав Захс; известный венский художник Карл Йобст; колокола с надписями на румынском и украинском языках отливала немецкая фирма Карла Швабе; каменный престол изготовил львовский поляк Людвик Тырович, а все покрытие престола львовский украинец Михаил Дымет; церковный дом оформлял венгерский художник Ференцишек Муха; столярные, слесарные, печные работы и изготовление крестов провели польские мастера из разных городов; цветные витражные окна и мозаичную вставку над входом делала австрийская фирма «Тиролер глясмалерай анштальт»; наконец, иконостас установил венский резчик Карл Вормунд, и все иконы в нем написал венский мастер с замечательным именем Фридрих фон Шиллер. А великая галицкая святыня, икона Богородицы «Одигитрия Тихвинская», ныне прославленная как Слезоточащий чудотворный образ, была подарена Георгиевскому храму подвижниками Святой горы Афон.

Осталось добавить, что церковным старостой Георгиевского прихода в течение четырнадцати лет был профессор Львовского университета, лидер Украинской национал-демократической партии Михаил Грушевский. Да, да, тот самый историк «Укра§ ни-Руси», революционер и впоследствии, в Киеве, глава Центральной Рады… А вот еще один промыслительный момент: храм находится на улице Короленко — чуть ли не единственной во Львове улице, не переименованной за последние пятнадцать лет. А ведь русский писатель украинского происхождения Владимир Галактионович Короленко был как раз примером глубочайшего уважения ко всем нациям и культурам; он никогда не оставался равнодушным ко всякой дисгармонии в отношениях между людьми, и за многие взаимные огорчения людские поднимал свой мягкий и властный голос.

Такой симбиоз множества культур представляет собой история львовской церкви св. Георгия. И подобных примеров из львовской истории можно привести бессчетное количество. Надеемся, что эта традиция всеотклика, всеуважения, всепрощения во Львове подспудно жива. Она пробьет нынешнее окаменение и вышеописанный упадок. И тогда замечательный город возродится. И благодать Божия воссияет на нем.

Ранее опубликовано: № 1 (12) Дата публикации на сайте: 08 Сентябрь 2007