Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать
и всячески неправедно злословить за Меня
(Мф. 5, 11)
В полумраке монастырского храма ко мне подошла женщина — черный надвинутый на лоб платок, опущенные глаза, сдержанные движения. Потом я узнала, что к этой сербской женщине по имени Полька с особым уважением относятся соотечественники — спрашивают совета в сложных житейских ситуациях, просят молитв, пишут ей записки. Дело в том, что Полька и еще четыре женщины стали исповедницами наших дней. Они остались в косовском городе, который покинули все сербы. Пять лет жили они при церкви в центре Джаковицы, окруженные воинственными албанцами-мусульманами, под ежедневной угрозой смерти…
— Полька, расскажите о церкви, при которой вы жили.
— Это был джаковицкий храм Успения Пресвятой Богородицы. Маленькая церковь, история которой насчитывает пятьсот лет. По преданию, она была построена во времена османского ига. Сербы очень хотели храм и просили у турецкого паши разрешение на постройку. «Не могу, — сказал он, — турки вас убьют». Люди плакали и молились. Вновь пошли к паше и снова получили отказ. Только на третий раз он смилостивился и сказал: «Я разрешу, если сможете построить церковь за одну ночь». И сербы построили.
Когда турки проезжали мимо, говорили: «Не смеем разрушить, здесь перст Божий». Но служить без разрешения в храме еще было нельзя. Тогда люди решились опять идти к паше: «Позволь нам молиться Богу», — сказали они. «Нет, убьют вас турки», — услышали в ответ. И снова плакали, и лишь на третий раз получили согласие, но с условием: «Возведите такую стену, за которой не будет слышен глас молитвы», — сказал паша. И сербы построили толстую стену из кирпича, в которую замуровали кувшин без дна. Звук проходил через кувшин и ударялся в стену — на улице ничего не было слышно. Таково предание: наша церковь построена со многими слезами и плачем.
В иконостасе от икон Матери Божией, Иисуса Христа, святого Николая исходило благоухание. Как-то утром я пришла в церковь поправить лампады, и… такое благоухание повсюду, что просто невероятно. А ведь знаю, что в церкви никто не служил… А в тот день, когда была разрушена церковь, исчезло благоухание от иконы Иисуса Христа и Матери Божией. Я и говорю: «Боже! Неужели разрушат?..»
— Есть еще церкви в Джаковице?
— Некоторые церкви еще при турках были превращены в мечети. В одной такой церкви (она называется Ружица), превращенной в мечеть, у дверей, с правой стороны, на стене всегда видна фреска Матери Божией. Ее закрашивают, чтобы никто не сказал, что церковь отняли, но она снова появляется. А эта церковь захвачена турками пятьсот лет назад.
Была еще церковь Святой Троицы, разрушенная в 1999 году, сейчас там ничего нет. На окраине Джаковицы пока еще есть церковь Лазарица, на выезде из города — святого пророка Илии.
— Как получилось, что вы остались одни в городе, населенном албанцами?
— В Джаковице и близлежащих селах раньше было около 100 тысяч сербов: после Второй мировой войны сюда переселялись люди из Черногории и Сербии. После 1960-х годов они начали уезжать. Уже давно шла борьба между нами и албанцами — они нападали, мы защищались, потом пришли ООН, НАТО и им помогли.
В 1999 году, когда ушли наши армия и милиция, сербы, которые не знали, куда идти и что делать, приходили в нашу церковь. Жили там по две недели, по месяцу. Потом западные миротворцы перевозили их в Сербию или Черногорию. Почти все уехали. А те немногие сербы, которые не пошли жить в храме, остались в своих домах, — их убили. Вот и остались только мы впятером.
— Почему вы не уехали?
— Дух Святой нас оставил в храме. Как вам объяснить? Это Дух привлекает, не можешь уехать.
— А вы раньше знали друг друга, дружили?
— Нет, мы стали жить вместе, когда в 1999-м наши войска ушли и на смену им пришли иностранные миротворцы. С Елой мы были знакомы раньше: она часто ходила в церковь, ее дом был рядом. Васка приехала из села в трех километрах от Джаковицы — сначала на время, чтобы спастись, а потом решила остаться. А я и раньше жила при церкви, сорок четыре года подряд.
Сначала нас было шестеро. Мы впятером жили в приходском доме рядом с церковью, а Нада в доме брата, она приходила к нам. Через два года одна женщина не смогла выдержать страха, искушений и уехала в Сербию. А еще одна женщина, которая жила с нами, умерла год назад. Сейчас нас осталось четверо.
— У вас есть дети, семья?
— Нет, и у других нет. Только у Васки сын и дочка живут в сербском городе Ниш.
— В храме, где вы жили, велось богослужение?
— Мы каждый день в храме читали молитвы. В воскресенье и по праздникам приезжали служить два иеромонаха из Высоко-Дечанского монастыря.
— Храм охранялся?
— Да, пять лет при церкви был итальянский гарнизон. Но в 2004 году его расформировали, оставили двух военных: один был внутри, в церкви, другой снаружи. Нам говорили, что войско больше не нужно. Военные вообще не думали, что церковь могут разрушить.
— Как вы жили эти 5 лет? Как себя обеспечивали?
— Все необходимое с самого первого дня у нас было из Дечанского монастыря: дрова, электрическая печь, стиральная машина, мебель, одежда — все-все. Если нам что-то было нужно, мы просили итальянцев купить, так как выходить сами не могли. Меня военный один раз сопровождал, а потом сказал: «Боюсь албанцев». Когда албанцы видят, что кто-то из итальянцев общается с сербами, потом могут причинить вред.
— И вы никуда не выходили?
— Церковь, приходской дом, ограда — и все. Круг. Пять лет я не выходила за пределы церковной ограды. Только на Рождество, Пасху, Вознесение выезжала в Дечаны, да и то в сопровождении военных миротворцев.
Когда все сербы уехали, албанцы написали на входе большими буквами: «UСK» (УЧК, Освободительная армия Косово — военизированный мусульманский отряд). Пришли в церковь и то же самое написали на стене снаружи. Я жаловалась итальянцам, а они говорят: «В этом нет ничего страшного…»
Албанцы так ненавидят сербов, что собак наших мучили и убивали, распяли свинью. Я не думала, что они такие злые в душе. Даже не знаю, зачем они это делали. Они сейчас бесноватые. Если бы не были бесноватыми, не разрушили бы столько церквей.
— Чем закончились эти пять лет вашего «осадного положения»?
— В день 17 марта 2004 года я работала до 10 часов вечера. И вдруг албанцы вечером подошли к церкви, целая Джаковица поднялась, кричат: «УЧК! УЧК!» И миротворцы нас сразу же эвакуировали. Мы даже ничего не успели взять с собой: ни икон, ни вещей. Приехали на машинах военные и нас забрали. Страшно было…
Как разрушили храм — не знаю. Я спрашивала одну бабушку, она говорит: «Не знаю, Полька, но три дня и три ночи дымилась церковь». А материал от церкви носили люди из села: кирпичи и все остальное. Похоже, бульдозером разрушили, а потом подожгли. Сейчас там, где была наша церковь, ничего не осталось — пустое место. И приходской дом тоже разрушили.
Вот уже три года мы живем здесь, в Дечанском монастыре.
— Полька, вы верите, что восстановится мир в Косово и Метохии?
— Мир возможен. Бог все может устроить. Здесь наша земля, и мы должны вернуться — здесь с нами Бог. Не все албанцы-мусульмане рушат храмы. Но им везут наркотики — а когда кто-нибудь примет наркотики, теряет над собой контроль и не знает, что творит.
Знаю одно: если Бог даст, мы вчетвером вернемся в нашу церковь.
В 1998 началась война в Косово и Метохии — горном крае на юге Сербии, в котором в средние века располагалось ядро сербского государства; где находились десятки древних храмов и монастырей, почитаемых святынь (само слово «Метохия» по-гречески значит «приходская, храмовая»); где в 1389 году произошла великая битва на Косовом поле.
В этом крае мусульмане-переселенцы из соседней Албании с начала 1990-х годов создавали военизированные отряды, выступали против сербов, но значительных успехов долго не имели. Однако в марте 1999 г. авиация НАТО начала бомбардировки Косово и Сербии под предлогом натянутого и сомнительного обвинения сербского руководства в геноциде албанцев.
После американско-английских бомбардировок 1999 года Косово перешло под управление западных государств и контроль миротворческих войск из разных стран мира (Испании, Италии и других). Туда сразу же хлынули вооруженные переселенцы-мусульмане, варварски разрушающие древние православные храмы, убивающие сербов. В результате за последние восемь лет почти все сербское население — около двух миллионов человек — вынуждено было покинуть Косово и Метохию. Примерно столько же албанцев-мусульман вселилось в этот край.
После битвы на Косовом поле нынешние события на той же Косовской земле — это вторая великая трагедия сербского народа. И она происходит на глазах у всего мира прямо сейчас, в наши дни.
