Иоганн Себастьян Бах и его семья
«Он слишком громко играет на органе. Если он будет продолжать в том же духе, то либо разрушится орган, либо оглохнут все прихожане». «Ну почему он обзывает меня козлоголосым фаготом?» — стенал один из оркестрантов. «В его музыке слишком много каденций и арпеджио, мы не знаем, когда нам вступать», — жаловался хор. «С какой стати он уходит в отпуск на три месяца и не считает нужным ставить нас об этом в известность?» — возмущались члены совета церкви…
Иоганн Себастьян Бах был не только композитором, но и руководителем церковного хора. В этом качестве он сталкивался с большими сложностями. Удивительно, однако человек, написавший «Иисус — блаженство, ожидаемое человеком» и «Агнцы могут пастись спокойно», действительно был плохим руководителем хора местной церкви. В большинстве церквей, с которыми он сотрудничал, отношения у него складывались ужасно. Себастьян Бах, которого называли «величайшим музыкантом от Бога со времен царя Давида», был известен своим взрывным темпераментом. Композитор, написавший «Страсти по Матфею» и «Мессу си минор», по словам одного биографа, обладал характером «иногда просто-таки буйным».
В XVII и XVIII веках имя Баха в восточной Германии было практически синонимом слова «музыка». Между 1600 и 1750 годами в Восточной Германии жили сорок Иоганнов Бахов, и 90 процентов из них были музыкантами. Поэтому, когда в семье музыканта из Айзенаха Иоганна Амброзиуса Баха родился четвертый ребенок, и его назвали Иоганн Себастьян, предпологалось, что он тоже станет музыкантом. Себастьян учился играть на струнных инструментах у отца, а на органе — у брата.
Когда Баху было 14 лет, он поступил в музыкальную школу в Северной Германии для детей бедняков, у которых были хорошие голоса. Но вскоре голос его начал ломаться, и ему пришлось рассчитывать на талант скрипача и органиста, чтобы удержаться в школе. Через три года, когда Себастьяну исполнилось 17, он нашел работу у себя на родине. Как церковному органисту самой маленькой из трех церквей Арнштадта, городской совет вменил ему в обязанность «прививать прихожанам страх Божий, трезвость и миролюбие».
Сомнительно, чтобы в Арнштадте Бах сильно заботился о миролюбии, но вот любовь к Марии Барбаре Бах стала важной частью его жизни. У них было много общего; у Себастьяна не было никаких сомнений, что эта девушка ему суждена. Гуляя под прекрасными липами Арнштадта, они беседовали о музыке и о браке.
У Баха были постоянные проблемы с хором. Управление хором не входило в его обязанности органиста, что он безуспешно пытался доказать городскому совету. Кроме того, его церковь была самой маленькой в Арнштадте, и ее хор состоял из подростков. В музыке они смыслили мало, и поведение их «порой было просто оскорбительным». Два года он боролся с этой бандой шалопаев. Как-то вечером тот парень, которого Себастьян назвал козлоголосым фаготом, встретил его на улице и обозвал грязным псом. Себастьян, который никогда не славился сдержанностью, выхватил шпагу и, прежде чем их разняли, успел сделать несколько дыр в одежде противника.
Устав от непрерывного выяснения отношений с советом и собственным хором, Бах решил: пора в отпуск. Это время он потратил на посещение знаменитого органиста церкви св. Марии в Любеке, в Северной Германии. Это путешествие он запомнил на всю жизнь: прекрасен был не только органист, в церкви был также изумительный хор и оркестр на сорок инструментов. То была музыка, которая воистину прославляла Бога. Себастьян вернулся в Арнштадт с массой новых идей, ни одна из которых не пришлась по душе прихожанам маленькой церкви. «Его импровизации между стихами стали просто бесконечными», а прихожане были «рассержены, оскорблены и были просто не в состоянии следовать таким сложным мелодическим построениям». Когда Себастьяну сделали замечание относительно каденций между стихами гимнов, он отплатил тем, что стал играть до смешного коротенькие и примитивные прелюдии. Целый год власти упрашивали его, взывали к его разуму и даже запугивали.
Осенью его снова вызвали к начальству по новому обвинению. Официальные документы гласят, что Себастьян «приглашал постороннюю девушку на хоры и позволял ей там петь». Несомненно, что этой «посторонней девушкой» была Барбара. В то время женщинам запрещалось петь в церкви. Это стало последней каплей: Себастьян превратился в мишень для жалоб со стороны прихожан, а начальство поставило ему множество ультиматумов.
Осенью 1707 г. Себастьян и Барбара венчались в маленькой церкви неподалеку от Мюльхаузена. В семье Бах чувствовал себя просто прекрасно. Один из биографов замечает: «Если кто-либо из гениев и был предназначен для счастливой семейной жизни, так это Себастьян Бах». Они с Барбарой любили друг друга и, видимо, очень друг другу подходили. Барбара стала матерью самых талантливых сыновей Баха и, кроме того, в музыкальном отношении была способна разделить интересы своего мужа и поддержать его.
Через три месяца после свадьбы Себастьян исполнил одну из самых первых своих кантат, «Бог — мой царь», в большой мюльхаузенской церкви.
Но вскоре Себастьян опять оказался втянутым в конфликт. Он написал начальству очень дипломатичное — насколько Себастьян вообще умел быть дипломатичным — письмо, в котором просил освободить его от должности. Он писал, что хотя они с Барбарой живут очень просто, но на такое жалование «просуществовать практически невозможно». На этом он не остановился и написал, что считает своим призванием «сделать музыку достойным средством прославления Бога» и что в Мюльхаузене сделать это оказалось «делом практически безнадежным».
Дети Баха, как и следовало ожидать, оказались очень способными к музыке, и Себастьяну доставляло огромное удовольствие учить их. Своего старшего сына, Вильгельма Фридемана, он учил играть на клавире и написал специально для него учебник, на титульном листе которого начертал: «Во славу Всевышнего и ради талантов моего ближнего».
В 1719 году, во время его отсутствия тяжело заболела и вскоре умерла Барбара. Новая жена, певица Анна Магдалена, была не просто матерью его детей, но и помощницей в его трудах: она переписывала для него ноты, и он полностью доверял ей в этом тяжелом и кропотливом труде.
Для Себастьяна мир и спокойствие наступали тогда, когда он, жена и их десятеро детей спускались в музыкальный салон, под который был отведен первый этаж их дома. Там дети садились за шесть клавишных инструментов или принимались настраивать еще десяток духовых и струнных. А Магдалена покрывала своим мощным сопрано звучание всех этих инструментов. Для Себастьяна славить Бога таким образом было высшим блаженством, которое только возможно на этой земле. Поистине нечто библейское было присуще укладу семьи Баха. Семья, в которой царил величавый труд, а счастье родительской любви перемежалось с днями и ночами горестей и тревог.
В 1723 году Бах вместе со своей женой Магдаленой перебрался в Лейпциг, где занял должность музыкального руководителя церкви святого Томаса и школьного учителя. В школе ему приходилось преподавать не только музыку, но и латынь — это его искренне возмущало. Бах все время искал возможность избавиться от своих школьных обязанностей — ему не хватало времени на церковную музыку.
В Лейпциге Себастьян написал около трехсот кантат и такие великие произведения, как «Страсти по Матфею» и «Мессу си минор», которую часто называют его «величайшим богословским наследием». Бах не только писал музыку — он прочел множество трудов по богословию. Он тщательно штудировал монументальный трехтомный перевод Библии Лютера, исправлял ошибки в тексте и комментариях, вводил необходимые для правильного понимания текста слова и делал собственные примечания, которые являются ярким свидетельством его духовной жизни. Один из писателей отметил, что Бах был «христианином, который жил с Библией». Свои музыкальные композиции он часто предварял аббревиатурой «SDG — soli Deo gloria — одному Богу слава». Иногда он также писал: «JJ — Jesu juva — Иисус, помоги».
Когда люди восхищались его игрой на органе, он отвечал: «В этом нет ничего сложного. Все, что требуется, — это нажимать нужные клавиши в нужное время, и тогда инструмент заиграет сам собой».
Свой последний хорал он диктовал со смертного одра. Сначала он хотел назвать его «Господь, в нужде мы пребываем», но затем передумал и дал хоралу такое название: «К престолу Твоему иду».
