Роды были главным «женским» страхом моей жизни. По крайней мере, до тех пор, пока не пришлось испытать их на собственном опыте. Призрак ужасных мучений и невыносимых болей реял над горизонтом сознания вплоть до самого «дня икс». А потом — вдруг растворился в самых счастливых мгновениях моей жизни.
Жемчужины фольклора
Казалось бы, чего бояться? Что может быть такого ужасного в совершенно естественном процессе? Однако подростковые страшилки о врачах-садистах и истекающих кровью роженицах били рекорды популярности среди девчонок, отнимая пальму первенства у чёрной руки и трамвая-призрака. Даже моя свекровь до сих пор, завидев беременную, вздыхает сочувственно: «Бедняжка! Знала бы она, что её ожидает!» А ведь моего мужа она родила уже больше тридцати лет назад.
Есть ли у нас план, мистер Фикс?
Оказавшись в интересном положении, я окончательно убедилась в том, что коварные страшилки свили здоровенное гнездо в моём сознании. Именно эта неотвратимость предстоящего события пугала сильнее всего. Как сказал мой знакомый врач: «Я не знаю ни одной женщины, у которой беременность длилась бы вечно». А значит, пришла пора решительно избавляться от страхов. Психологи учат, что исход любого мероприятия зависит от нацеленности на успех. То есть если хочешь родить безболезненно и быстро — главное, верь, что так и будет. Помню, как я делилась прочитанной «мудростью» с мужем: «Понимаешь, всё дело в настрое!» Муж соглашался: «Да, действительно, теперь нас трое, и в этом всё дело…».
Тяжело в учении…
Меня просто поразили слова инструктора по дородовой подготовке, обращённые к будущим мамам: «Роды — это экзамен, который вы должны сдать на „отлично“. Это не пытка и не казнь, а работа, которую делать тяжело, но интересно».
А от чего обычно зависит отметка на экзамене? Немножко — от удачи. В основном же — от знаний. Ну что ж, за дело! И мои страхи начали уменьшаться пропорционально количеству прочитанных книг и прослушанных лекций «по теме»!
С Божией помощью
Все мы ищем врачей и ходим на курсы — а уповаем всё равно на Бога. Понимаем: как бы много сил и средств мы ни потратили на подготовку — всё будет так, как Бог даст. Во время беременности я стала частенько «забегать» в храм — помолиться об удачных родах и здоровеньком ребёнке. Хотя до этого была, что называется, «христианкой-заочницей»: крещённой, но нецерковной.
Может быть, мои страхи гнали меня в Церковь и заставляли искать Чьего-то сильного покровительства. А может быть, мой ребёнок был в то время ближе к Господу, чем его нерадивая мамаша, отвернувшаяся от Источника Жизни. Каким-то образом моя ещё не родившаяся дочка обращала меня лицом в нужную сторону и учила молиться.
Третий — не лишний!
Третий — это папа. Хотя… кто наверняка определит его «порядковый номер» в таком важном деле, как роды? Ведь мы — семья, одно тело. У нас общие радости и беды. Как же можно быть не вместе в такой важный день? Мой муж — слава Богу! — относится к тем мужчинам, чьё участие в произведении на свет потомства не ограничивается пятнадцатиминутным «делом» за девять месяцев до рождения сына или дочки. Мы с самого начала знали, что будем рожать вместе. Вместе и готовились: читали, ходили на курсы и отрабатывали обезболивающий массаж. Муж в родах — не созерцатель, а помощник и даже защитник. Когда я обсуждала нюансы предстоящих родов с врачом, от моих настойчивых просьб сделать мне «эпидуралку» он лишь отмахнулся: «Вы же с мужем рожаете. Какая анестезия? Она вам просто не понадобится!» Так всё и было. Одиночество и страх усиливают боль, а моральная поддержка со стороны любимого в сочетании с массажем в его же исполнении — творит чудеса!
Если честно, расхожая «отмазка» будущих папаш от участия в родах — «не хочу видеть, как жена мучается» — кажется мне верхом трусости…
С днём рождения, Машка!
Наверно, все слышали о явлении импринтинга в мире животных. Например, когда только что родившийся жеребёнок зебры смотрит на маму, он запоминает рисунок её полосок, чтобы потом всегда и везде её узнавать и находить. А вот если первым объектом такого «запечатления» окажется чужая тётя-зебра, её он и будет считать своей мамой.
Оказывается, у людей тоже есть импринтинг! Он, конечно, отличается от животного механизма — в том смысле, что маму ребёнок научится узнавать в любом случае!
Но всё же это совершенно особое состояние младенца в первый час после рождения, когда он находится под воздействием особого коктейля гормонов в крови. Учёные считают, что в это время ребёнок даже обладает некоторым сознанием — то есть способен осознать ситуацию, в которой находится. Говорят, что именно в эти минуты малыш начинает любить свою мать. Если он её видит, конечно.
Похоже, это правда. Я помню взгляд Маруськи, только что родившейся и ещё соединённой со мной пуповиной. Взгляд существа, которому по меньшей мере тысяча лет: всё понимающий и бесконечно любящий. Казалось, она хотела сказать мне: «Ты моя мама. Я тебя люблю, а ты любишь меня. Поэтому всё у нас будет очень хорошо». Наш безмолвный диалог прервал радостный папин возглас: «С днём рождения, Машка!»
Каких-нибудь полчаса спустя в детских глазёнках вместо мудрости веков — обычная для младенца расплывчатость. Но наш тайный пакт уже заключён: я постараюсь стать для неё лучшей на свете мамой…
Писатель Сергей Довлатов так написал о своей дочери: «Когда-то её не было совсем. Хотя представить себе этого я не могу. И вообще, можно ли представить себе то, чего не было?»
Когда мы с мужем обсуждаем какое-нибудь событие давно минувших лет, наша трёхлетняя Маруся неизменно уточняет: «А я была?» Была, была, отвечаем мы. Ты была всегда!