Если забраться в самую глубь никем не исследованной пещеры, первым проникнуть в нее и осветить, впервые в мировой истории, ее залы, полные натеков и сталактитов, вы увидите, как они прекрасны — каменные леса, которые растут в абсолютной темноте миллионы лет. Как они красивы — это первая мысль, а вторая — для кого эта красота? Допустим, что ни один человек на Земле так и не смог проникнуть ни в одну пещеру и увидеть подземные миры — ведь и тогда они продолжали бы существовать? Так же, как расцветает и вянет редчайшая орхидея, которую никто так и не заметил в зарослях, в каком-нибудь укромном уголке леса. Некоторые микроорганизмы удивительно красивы, хотя их вообще мало кто видит. Или другой пример. Вам когда-нибудь приходилось готовить цветную капусту? Ее плотные соцветия нужно сначала разрезать на кусочки, и по мере того, как разрезаешь ее, видишь, насколько красивы ее странные разветвления, которые прячутся в самой сердцевине. Простой кусок цветной капусты парадоксальным образом очень похож на те самые причудливые наросты, которые встречаются в пещерах. Обычная цветная капуста, если вглядеться в нее, может показаться произведением искусства!
Поразительно даже не многообразие форм и красок, которое встречается в природе, а то, что, очевидно, человек — единственное существо на планете, которое может оценить их красоту. И не только может, но и жадно оценивает. Во все времена людям был важен узор на тарелках, из которых они ели, они любили украшения — хоть из глины, хоть из драгоценных камней. Всегда, разглядывая природу вокруг, радуясь и удивляясь, человек пытается и сам сделать что-то похожее. Может быть, именно здесь проявляется наше родство с Богом? Так же, как Бог — искусный художник и великий ученый — сотворил мир, так же и человек, как ребенок, тоже пытается творить, чтобы было полезно, гармонично и красиво. Мы стремимся к красоте и не можем быть объективными. Польза пользой, но во всех вещах, которыми мы пользуемся, должно быть что-то, что радует сердце. А иногда и пользы вовсе не нужно! «Всякое искусство совершенно бесполезно», — утверждал Оскар Уайльд. Какая польза, например, в сочетании белого с зеленым? Или в маленькой стеклянной улитке, которая сидит на полке в моем шкафу? Или в орнаментах на ковре? Единственное их предназначение — приносить радость.
Интересно, что внутри национальных культур красота понимается по-разному, но природа всем кажется одинаково красивой. Так же и в истории — звезды в ночном небе нравятся всем неизменно, а парики то носят, то нет, женщины нравятся то худые, то полные, в одном веке принято одно — в другом — другое. Как здесь разобраться, что такое красота? (Хорошо еще, что само слово «красота» существует, то есть мы все-таки понимаем, о чем говорим).
Красоту никак не «поймать», о ней можно только догадываться по тому впечатлению, которое она производит. Можно было бы сказать, что настоящая красота не вызывает душевного беспокойства, т.е. не пленяет, не порождает страсть. Ведь есть и «роковая красота», которая сводит с ума, вызывает желание обладать, так что человек готов пойти на все, лишь бы заполучить этот предмет (или даже другого человека). Красивыми или некрасивыми могут быть и невидимые вещи: красивый поступок, красивая речь.
(Кстати, мне никогда не было понятно выражение: «Красота спасет мир», которое так любят повторять. Что хотел сказать Достоевский, и не просто ведь для красного словца это сказано? Понятнее было бы, если бы доброта спасала мир, или вера, или любовь друг к другу. А красота — слишком многообразное понятие. Как зеркало, красота сверкает, отражает то одно, то другое, в зависимости от того, кто в него смотрится. Разве может такая непостоянная вещь спасти мир?)
Чувствовать и распознавать красоту — это хорошо. Важно воспитывать в ребенке чувство прекрасного, воспитывать в нем вкус. Тогда ребенок вырастет и не станет любить попсу, смотреть рекламу и гоняться за модными побрякушками. Он будет ходить на выставки, играть на скрипке и с удовольствием, а не из-под палки читать Чехова и понимать его юмор. Он будет любить только настоящее: в музыке, литературе, просто в жизни. Постепенно этот человек поймет, что он — во многом не такой, как его сверстники, которые не только не любят Чехова, но и не понимают, что там можно любить. Но человек с чувством прекрасного все-таки предпочтет классику. Он полюбит красоту и начнет посещать антикварные магазины и фотобиеннале, а если у него достаточно средств, он будет покупать красивые вещи, чтобы можно было в любую минуту взглянуть на них. Он не пропустит ни одной новинки или оригинальной, необычной постановки. Наконец, он полюбит свои красивые вещи и мысли, как любил их Оскар Уайльд…
(Стоп! Я ничего плохого не хочу сказать о «чувстве прекрасного», которое, конечно, необходимо воспитывать. Я просто хочу предположить, что красота — все же довольно коварная вещь. Без духовности «чувство прекрасного» может перерастать в эстетство, потому что это «ощущение стиля» воспитывается иногда быстрее, чем мы думаем, так же как и чувство собственного достоинства, которое перерастает в гордость и становится «некрасивым»).
Странные слова можно прочесть у Иоанна Кронштадского. Он говорит, что никто на Страшном суде не спросит нас, читали ли мы Пушкина. Несмотря на то, что это Иоанн Кронштадский, к этому не так-то легко привыкнуть. Как же может быть хорошим человек, который не читал Пушкина? Или как он может быть лучше того человека, который всю жизнь провел среди красивых, оригинальных произведений, мыслей и поступков?
Возможно, красота, разлитая в мире, — это утешение и помощь нам, залог Божьей любви к человеку, но не самоцель, поэтому и в недрах земли существует красота, даже если ее никто не видит.