В Париж? Первый раз? Тогда недели, пожалуй, хватит. Ну, нет — чтобы увидеть, услышать и попробовать всё, чем уже столько веков знаменит великий город, — семи дней явно недостаточно. А вот чтобы выполнить все пункты ещё дома намеченного плана — вполне. В маршруте должно быть только самое-самое важное. А турист должен быть готов к тому, что каждый день (и некоторые ночи тоже) будут до отказа заполнены музеями, парками, мостами, соборами и ночными шоу. Конечно, и тогда многое останется неохваченным. Но через неделю бурной культурной жизни в туриста обычно уже ничего не вмещается: мозг отказывается воспринимать новые впечатления, и хочется только одного — лежать на диване в номере и читать детектив на родном языке. Так что намного лучше сохранить свежесть восприятия и желание вернуться сюда снова.
Часть первая
УСПЕТЬ ВСЁ!
Некоторые всю жизнь мечтают попасть в Париж, а приехав, замечают лишь то, как дурно пахнет во французском метро и как быстро увеличивается арабское население. Мне, с моим слабым обонянием и темпераментом, склонным к восклицательным знакам, разочарование не грозило. Это же Париж!!! Приняв и полюбив его безоговорочно с первой секунды, я сосредоточилась на том, чтобы успеть всё... в пределах списка. И после каждого пункта с чувством глубокого удовлетворения поставить жирную галочку: я тут была.
Итак, мне нужно прогуляться по Елисейским Полям; отведать устриц с белым вином в уличном кафе.
Эти два пункта, пожалуй, можно и совместить. Красиво. Вкусно. Дорого. Галочка.
Взобраться на Эйфелеву башню. Пришлось прождать по часу в очереди на каждом из трёх уровней, но это не страшно — я ж не в гастрономе за сосисками... На самом верху - потрясающий вид на город и никаких сожалений о потраченном времени. Стоять на смотровой площадке ажурной башни - совсем не то, что смотреть с балкона двадцатого этажа. Башню качает — глазу это не заметно, а вестибулярному аппарату - даже очень. Одна особо чувствительная барышня даже падает на минутку в обморок. В общем, однозначно — галочка. Жаль только, что не купила миниатюрную медную башенку на самом нижнем уровне — на третьем всё в три раза дороже.
Дальше у меня по плану - Собор Парижской Богоматери.
Собственно, я его уже видела — когда проплывала мимо по Сене в прогулочном катере. Собор большой и сложный. В смысле затейливости архитектуры. Поэтому для полноты впечатления сначала лучше рассмотреть его с приличного расстояния. Удивительно, но, глядя на него с разных сторон, можно даже не заподозрить, что это одно и то же здание — дают о себе знать смешение нескольких архитектурных стилей и долгие годы строительства. Вокруг собора всегда много народу. Все любуются украшающими его статуями. Однако «популярны» у туристов вовсе не святые, пророки и Ангелы, а знаменитые химеры. Чудища на верхней площадке собора действительно прекрасны (если оценивать их с точки зрения эстетики ужасного). Путеводитель утверждает — их главная прелесть в том, что каждую автор наделил «отдельной психологией». Так что на мордах горгулий — все оттенки вполне человеческих злобных нравов и строптивых характеров. Наверное, поэтому химеры Нотр-Дам де Пари — главная изюминка собора в глазах туристов со всего мира. Их фотографируют, подолгу рассматривают, ищут сходство с любимым начальником или тёщей. Вообще-то, Собор Парижской Богоматери ещё много чем знаменит. Здесь хранится одна из величайших христианских святынь — Терновый венец Спасителя. Но об этом даже не все знают — большинству довольно и химер. Ну, я, конечно, тоже делаю пару кадров.
И спешу дальше - посетить Лувр.
До закрытия музея — три часа. Полтора из них жду в очереди, и потом — вместо вдумчивого созерцания картин вихрем несусь по залам, задержавшись на пять минут у Венеры Милосской и на тридцать секунд у «Джоконды». А дольше не выйдет! «Паломничество» к «Моне Лизе» такое, что люди, направляемые бархатными канатами, вынуждены проходить мимо картины «малой скоростью». Останавливаться нельзя — во избежание заторов. И всё это очень напоминает очередь в ленинский мавзолей.
Бегу дальше, стараясь охватить взглядом как можно больше гениальных творений, которых здесь не меньше трёх штук на каждом погонном метре. От обилия шедевров, которые ВСЕ нужно успеть посмотреть, уже рябит в глазах, и невольно вспоминаются слова писателя Сергея Довлатова о музеях: «Меня всегда угнетало противоестественное скопление редкостей. Глупо держать в помещении больше одной картины Рембрандта». Что-то в этом определённо есть... Зато Лувр взят! Галочка.
Так. Что там у нас ещё?
Ну, раз уж я в Париже, нужно купить французские духи. Не то чтобы в Киеве этого добра мало. Однако здесь больше уверенности, что содержимое флакона соответствует списку ингредиентов на этикетке. С этой целью отправляюсь в знаменитый «Галериз Лафайет». Как говорил булгаковский Коровьев, очень хороший магазин. Купить, конечно, почти ничего нельзя по причине дороговизны, но по силе впечатлений от дизайнерской одежды, парфюмерии и ювелирных украшений для женской души это — почти Лувр.
А завтра я хочу увидеть Версаль.
Но вместо этого целый день совершенно бессовестным образом прожигаю в Диснейленде. Ох уж это моё пионерское детство, не дающее мне покоя уже третий десяток лет...
Париж многогранен и необъятен. На самом деле, это не один город, а множество. Можно увидеть город парков и город фонтанов. Париж дворцов и Париж мостов. И даже Париж кладбищ. Вообще-то, такое стратегическое деление — удачная находка для туристов, рискующих окончательно затеряться в достопримечательностях. Поэтому экскурсионные бюро наперебой предлагают маршруты по какому-нибудь особенному, узкоспециальному Парижу. Я отправляюсь в город мостов (хотя очень тянет в Париж обувных магазинов).
Одна моя знакомая француженка, побывавшая в Киеве, как-то задала мне вопрос: «А почему у вас в Киеве метро такое красивое? Прямо не станции, а музеи. Это ведь просто общественный транспорт». Так вот, парижские мосты так же сильно отличаются от наших, как французская подземка от киевской. У них — жемчужины архитектуры, а у нас — транспортные магистрали. Сама понимаю, что глупо сравнивать мост Метро и мост Александра III. Это ведь совсем разные эпохи и даже разные цели строительства. А тот мост, который когда-то соединял берега Днепра на месте моста Метро, — Цепной — был тоже очень красив. Жаль только, увидеть его теперь можно только на фотографиях...
Время в Париже пролетело очень быстро. А я столько всего не успела. Так и не доехала до Версаля, не зашла в Пантеон, а на огромный и прекрасный Люксембургский Сад у меня оставалось всего минут тридцать. Ну что ж, зато будет повод вернуться. Свежесть восприятия вроде сохранила, потому что уезжать определённо не хочется. На всякий случай бросаю монетку в фонтан Медичи, стараясь попасть в циклопа.
Часть вторая
ТОРОПИСЬ МЕДЛЕННО
Вернулась! Через пару лет, и с мужем. Снова гуляю по Елисейским Полям, но ощущения совсем другие. Думаю, потому, что в этот раз не давит наличие списка и необходимость ставить галочки. Можно просто ходить по улицам, смотреть по сторонам и любоваться знакомыми (уже не только по фотографиям) видами. Снисходительно поглядываю на идущих мимо возбуждённо галдящих и восторженных туристов — впервые здесь, наверное.
Почему-то задумываюсь, что между нами и парижанами — много общего. Мы — жители двух очень красивых европейских столиц. Мы избалованы прекрасной архитектурой и обилием исторических памятников. Но есть одна большая разница. И это «но», как мне кажется, — не в пользу Парижа. Киев далеко не так раскручен, а потому — гораздо более доступен... для своих жителей. Чтобы ощутить Киев туристическим центром, нужно прийти на Андреевский спуск. Здесь самая большая плотность иностранцев на квадратный метр. Но всё равно — улицы всем хватает, и у лотков «народных умельцев» редко собирается толпа больше трёх человек. А Париж? Местный житель много бы отдал за то, чтобы хоть иногда не делиться своим городом с «гостями столицы». А то захочется пройти по любимым местам: посидеть в кафе в Латинском квартале, полюбоваться изгибами Сены с верхней площадки Эйфелевой башни, провести часок в созерцании любимой скульптуры Антонио Кановы в Лувре — но не тут-то было! Потому что увидеть то же самое ежесекундно стремятся толпы туристов. У парижан остаётся два выхода: этих самых туристов либо ненавидеть, либо не замечать. Даже французы, занятые в сфере обслуживания, часто заражены одним из этих вирусов. Вот взять, например, упорное нежелание официантов общаться с клиентами по-английски. Даже делая заказ по англоязычному меню, посетители рискуют получить сюрприз. А попытки объясниться натыкаются на улыбку и французский же комментарий. И почему-то, несмотря на искренность улыбки, в комментарии клиент всегда подозревает не извинения, а ненормативную лексику. Эх, знать бы французский — тогда либо «респект» гарантирован, либо достойный ответ официанту!
Помню, стояли мы с мужем в очереди в модную парижскую «крепери» (а по-нашему — блинную). Словно не замечая ожидающих, ко входу направляется французская парочка. Мы, туристы, волнуемся: «Мсье, Вы куда, тут же очередь?!» Молодой человек удивлённо оглядывается по сторонам: «Никакой очереди не вижу». И заходит внутрь. Уж его-то заказ гарсон точно не перепутает! А может, это и не хамство вовсе? Просто способ выживания в родном сумасшедшем городе. Ну, зашёл человек в блинную после работы. Ну что, опять час в очереди стоять? Нет, нужно пытаться жить так, будто и нет вокруг тысяч любопытных, энергичных и жадных до впечатлений туристов.
Понимаю это, и сразу же из обиженной «гостьи столицы» превращаюсь в счастливую киевлянку. Жалко их. А я могу хоть каждый день с лаврской колокольни закатом любоваться.
Мы с мужем пытаемся позаимствовать у парижан их метод — и увидеть город глазами не-туриста.
Выбираем Монмартр. Просто бродим по улочкам, сворачиваем в переулки, выбираемся из неожиданных тупичков. Я почему-то очень радуюсь, увидев в окне старинного, ужасно живописного дома «тётю» в халате и бигуди. Здесь живут обыкновенные люди! Город вдруг утрачивает свою музейность, становится живым и настоящим.
Время от времени я рискую потерять голову от того, сколько всего ещё нужно увидеть, и сорваться в привычный экскурсионный галоп. Мужу приходится напоминать мне, что везде успевает тот, кто никуда не торопится. Странно, что это правило действительно работает. Даже в Лувре.
Благодаря выдающимся способностям мужа к планированию даже время стояния в очереди удаётся сократить до минимума. Приходим за полчаса до открытия, ожидание коротаем за бутербродами с кофе. В результате — никакой очереди плюс завтрак на свежем воздухе и в красивом месте. В отличие от меня, муж не стремится объять необъятное, и мы решаем посмотреть всего несколько экспозиций. Двигаемся по красным стрелкам в путеводителе по направлению к импрессионистам. Находим. В этом зале можно, не толкаясь и не спеша, подходить вплотную к пейзажам Моне, восторгаясь тем, как такие реалистичные издалека фиалки через пять шагов превращаются в бесформенные сиреневые пятна... Дальше идём смотреть египетскую выставку — так же внимательно и неторопливо. А по мощному течению посетителей явно понятно, в какой стороне «Джоконда»...
В общем, решив пожертвовать количеством впечатлений, мы были вознаграждены их качеством. За три дня в Париже мы увидели массу интересных вещей и — что самое главное — обзавелись общими воспоминаниями. Конечно, многое осталось неохваченным. Но в этом-то и прелесть. Нам очень хочется снова вернуться в Париж, ведь мы так и не доехали до Версаля.
Когда к власти в России пришли большевики, огромное количество русских эмигрантов ринулось во Францию. Православный философ и богослов Христос Яннарас пишет: «Первое, что сделали русские эмигранты, оказавшись в двадцатых годах в Париже, — это построили церковь. Маленькую, бедную, но православную: входишь — даже теперь — и кажется, что находишься на Афоне. Без электричества, только свечи и лампады; иконы только византийские... Благоговейная атмосфера, место для человеческой общности, общения личностей». Париж становится центром Православия для всех эмигрантов. А в 1925 году был основан Свято-Сергиевский православный богословский институт. Профессора института — из первой группы эмигрантов: Сергей Булгаков, Георгий Флоровский, Василий Зеньковский, Кассиан Безобразов, Николай Афанасьев, Антон Карташов, Борис Вышеславцев, Владимир Лосский. Труды этих профессоров, оказавших большое влияние на развитие богословских наук, философской и религиозной мысли, превратили Свято-Сергиевский институт в подлинный духовный и интеллектуальный центр и способствовали более широкому знакомству западного мира с Православием.