В чужую страну едешь, ослепленный стереотипами, а домой — обманутый ностальгией. И стереотипы, и ностальгия мешают узнать правду о чужой стране и вспомнить правду о своей. Вот и получается, что «хорошо там, где нас нет». А как все-таки там, где мы есть?
Лет пять назад довелось мне пожить — не побывать — в Нидерландах. Вот сейчас отвлекитесь от текста и вспомните, что вам известно об этой стране. Признаюсь, что многие стереотипы оказались хоть и правдивой, но лишь частью образа.
Первое, что замечаешь в Голландии, — улыбки на улицах. Тебе улыбается каждый, с кем встречается взгляд. Наверное, осторожно думал я, голландцы принципиально благожелательны к любому встречному. Потом закралось подозрение: может, они просто благодушны, и потому благожелательны? Идеализм, как и подозрительность, тоже оказался мне не чужд: они по-христиански любят всякого ближнего! Однако понимание смысла этих улыбок пришло позже.
Фотографируя меня для вида на жительство, голландец спросил: «Это для полиции? Тогда улыбайся шире».
Потом я заметил, что в Голландии не улыбаются лишь алкоголики, да и то только до открытия супермаркетов. Вскоре мне стало легче улыбаться; оказалось, с улыбкой и жить проще: улыбка предваряет успешное общение.
Через год вернулся в Киев, уже привычно улыбнулся пограничнику, таможеннику, таксисту. После уже не улыбался никому. Так вот мы какие — настороженные, нервные, озлобленные, слабые… Трудно полюбить таких соотечественников, не готовых ответить тем же; еще труднее полюбить других — успешных — предвосхищая их равнодушие.
Но основой голландских улыбок является не любовь. Голландское общество сегодня признает за личностью такую степень свободы, которая в других странах — именно в других, а не менее развитых, — считается либо преступлением, либо сумасшествием. Это легальные наркотики, проституция, эвтаназия, однополые браки, не вполне легальное, но вполне одобряемое многоженство. У голландцев вообще весьма либеральное отношение ко всяческим запретам и предписаниям. По крайней мере, «Verboeden te roeken» нарушается повсеместно, а «Hunden poep in deze back» — просто на каждом шагу, в чем легко убедиться, если не смотреть под ноги. Как известно, свобода особенно остро ощущается, когда ее отнимают. Когда ее много, о ней забываешь. Очевидно, чтобы совсем не утратить ощущения свободы, голландцы неукоснительно соблюдают некоторые правила. Например, дресс-код: наблюдая церемонию заключения брака, я заметил, что все — абсолютно все — женщины были в шляпах.
Такая степень свободы личности невозможна, если каждый член общества не готов признать за каждым другим членом общества право на такую же степень свободы. Вот эти улыбки, думаю я теперь, являются именно таким сигналом: мы с тобой одной крови. То, что это не проявление христианской любви к ближнему, мне стало понятно после нескольких посещений многочисленных соборов: как правило, они всегда безлюдны.
Иностранные туристы, ненадолго оказавшиеся в Голландии, ошибочно воспринимают такую свободу как вседозволенность. Боюсь, что многие молодые голландцы допускают подобную ошибку: они не готовы понять, что чем больше свобода личности, тем больше она ограничивается свободой другой — равной — личности. Права неразрывно связаны с обязанностями, в первую очередь — с обязанностью соблюдать права других…
Ремонт неслучайно называют европейским. Европейские страны похожи на квартиры с евроремонтом: качественно, добротно, удобно и гармонично. Голландия такая, знаете, камешек к камешку: сохранено все то, что принято называть «исторический ландшафт», а небоскребы толпятся только в специально отведенных местах. На узких мощеных улочках люди дают дорогу утиным стаям, потомки Уленшпигеля покуривают сигары на крепостных валах, разглядывая карпов и черепах во рвах, наполненных водой.
Мы же словно оккупанты в своих городах: мы не можем строить новое, предварительно не разрушив «до основанья» все созданное былыми цивилизациями. Десятилетия прошли среди заляпанных известью лесов и груд кирпича. Начиная с разрушения, мы остаемся чужими в наших городах с тысячелетней историей. Итальянцы унаследовали и сохранили Рим, голландцы — Гаагу, а мы смогли только унаследовать, но не смогли сохранить…
Голландцы как-то очень мало работают и почти не преодолевают трудностей. Мне кажется, я сумел разгадать этот простой секрет: каждый голландец на своем месте делает свое дело. Не больше, но и не меньше. Полиция и суд охраняют закон, но не нарушают его; власти осуществляют власть, но не злоупотребляют ею. Не нужно приходить пораньше и занимать очередь: все произойдет именно так, как и предполагалось, и точно в указанное время. Вот такая скучная страна. Голландская «система» в целом работает, поэтому любой голландец, столкнувшись с какой-то проблемой, уже знает, какой элемент системы барахлит и куда надо обращаться. Главное же, что проблема точно будет устранена, потому нет причин отчаиваться. «Страх перед будущим», от которого, по словам наших идеологов, во времена холодной войны постоянно тряслись широкие массы капиталистического Запада, голландцам не присущ.
У нас все несколько иначе. Украинская «система» не работает, в принципе не может работать, так как в рамках нашей системы только бездеятельность ненаказуема. Мы копим проблемы, потому что не можем их решить; из-за этого все украинцы обижены, а тотальная украинская обида — безадресна, ведь система в целом не работает. И потому наша обида непреходяща и неэффективна. Кроме того, у нас ведь все зло творят «они», а страдаем от этого только «мы»; граждане все еще чувствуют себя отчужденными от системы и отказываются принимать на себя ответственность за происходящее в собственном доме.
Правда, наша система создает мощную предпосылку для обращения человека к иррациональному, к потусторонним силам. Не все сегодня приходят к Богу, но исторически и идеологически Бог и Православие имеют в Украине значительно больше шансов стать прибежищем обиженных, чем что-либо иное. Система же продемонстрировала свою «посюстороннюю» неэффективность даже в борьбе с религией и Церковью в 20-30-х годах прошлого века, а сегодня, не скрывая свою неспособность помочь человеку, и сама стремится к покровительству тех или иных конфессий. В рамках же голландской системы нет места упованию на высшие силы — все можно решить, не выходя за рамки этой созданной человеком системы. Эта система комфортна, но она постепенно вытесняет из сознания те элементы, которые традиционно связывались с Провидением. Яркий тому пример — легализация эвтаназии голландским парламентом.
Может быть, потому и не приживаются у нас европейские институты, что наша душа иного требует — не рационального комфорта «здесь и сейчас», а воскрешения в жизни вечной?
Население Голландии весьма пестро этнически: сказывается колониальное прошлое. Любопытно, что представители иных рас и религий не стали островами чужой культуры в этой стране; голландцы оказались восприимчивы к чужим ценностями (еще один аспект свободы). Теперь, к примеру, в Голландии среди немусульман есть случаи настоящего многоженства…Надо отметить, что мировая интеграция Голландии более заметна, чем европейская, однако последняя на самом деле более значима, так как состоит прежде всего в распространении определенного идеологического набора, набора стереотипов, если хотите. Этот набор нас с голландцами одновременно и объединяет, и разъединяет: отношение к ЕС, НАТО, ВТО… Объединяет то, что и здесь, и там многие сторонники и противники этих (и прочих) аббревиатур в большинстве случаев не могут пояснить свою позицию (просто «так принято полагать»); разъединяет же процентное соотношение «за» и «против».
Добавлю, что европейская интеграция постепенно сводит на нет и характерные национальные отличия. Можно сказать, что в Голландии живут голландцы и европейцы. Голландцы курят сигары (даже женщины), постоянно пьют кофе или пиво и жуют жареный картофель с майонезом, носят деревянную обувь, плохо говорят по-английски; европейцы не курят совсем, пьют только воду без газа, одеваются все на один манер согласно текущей моде и хорошо владеют несколькими европейскими языками. Общее у них, на первый взгляд, только одно: с утра до вечера они проводят время в многочисленных кафе. А мы? Курим всякую дрянь, пьем самые разнообразные жидкости, одеваемся в магазинах вторсырья и на ломаной смеси русского и украинского отстаиваем приоритет языка, которым не вполне владеем. Но волнует нас почему-то не это, а то, что в Голландии узаконили эвтаназию, а в Ираке повесили Саддама…
Да, еще голландцы утверждают, что «раньше было лучше». Например, сельское хозяйство было традиционным и естественным. Сегодня же голландская корова — только придаток к компьютеру, который электрическими разрядами гонит ее куда следует (к кормушке, на прививку, к доильному аппарату, в стойло) и определяет, каково самочувствие коровы, каковы показатели ее молока, каков должен быть ее рацион и не пора ли ее отправить к мяснику. Этот же компьютер готовит для коровы питательную смесь и напоминает фермеру о необходимости потребовать субсидии из бюджета ЕС… Правда, почему-то напоминает «Матрицу» братьев Коэнов? Наши скромные буренки и их молоко на таком фантастическом фоне выглядят куда привлекательнее. И не только буренки: голландские овощи состоят лишь из кожицы и воды, им никогда не сравниться с нашими, которые бывают реже, но все еще остаются привычными нам огурцами, помидорами, свеклой и морковкой. Профессор экономики, из ностальгирующих голландцев, сказал как-то, что ему будет жаль, если Венгрию примут в ЕС, потому что ни он, ни венгры не смогут больше попробовать удивительно вкусных венгерских помидоров. Свои, голландские, он презрительно назвал «водяные бомбы». Ну что ж, теперь, после вступления Венгрии в ЕС, наступает время украинских помидоров!
Одно из ностальгических голландских воспоминаний — морозная зима. Двадцать лет назад улицы голландских городов превращались в катки, и голландцы перемещались — на работу, в школу, в кафе — на коньках. Теперь в феврале уже зацветают нарциссы, а голландцы массово пересели на велосипеды. На дорогах и тротуарах отведены специальные полосы движения для велосипедистов, дорожки для них есть даже в подземных переходах. Правда, такие же дорожки и другие приспособления есть и для инвалидов… Не знаю, связано ли это с климатом, но украинцы пока предпочитают велосипеду автомобиль, дорог у нас — по европейским меркам — нет ни для каких видов транспорта, а инвалиды в основном предоставлены сами себе.
Голландцы пассивны политически и едва-едва голосуют на выборах, особенно в Европарламент. Также они ленятся быть избранными. Депутат Европарламента от Голландии сообщила, что ни высокая зарплата (8000 евро в месяц), ни прочие блага не могут подвигнуть голландцев выставить свою кандидатуру на выборах; те же, кто выставил, страдают от пассивности избирателей. Это, кстати, тоже относится к ранее выдвинутому тезису: каждый голландец на своем месте делает свое дело. Каков бы ни был результат выборов, система продолжает работать, поэтому нет смысла устраивать фееричные избирательные кампании или покупать голоса избирателей. Даже голосовать особого смысла нет. День выборов в национальный парламент прошел, как любой другой; а вот приезд наследного принца Виллема-Александра с супругой Ма`ксимой вызвал живейший интерес: принц и принцесса прошли по главным улицам города, приветствуемые восторженной толпой, граждане размахивали оранжевыми флагами (цвет царствующего королевского дома). Нельзя сказать, что королевская фамилия Нидерландов является фактором политического влияния, однако очевидно, что эта семья — мощный фактор национального единства. Может, и нам обзавестись королем и королевой? Украинские выборы отличаются от голландских высокой активностью избирателей и еще большей — избираемых. Однако наши выборы, как и выборы в Голландии, не имеют значения «здесь и сейчас»: от любого результата выигрывает только система, совершенно бесполезная для граждан, но такая стимулирующая для души…
Вот такой виделась мне Голландия и такой вспоминалась Украина. И после года жизни в этой уютной стране компьютеризированных коров и улыбчивых граждан моим самым сильным желанием было одно: домой!